Тили-тили тесто
Шрифт:
– Вика, ну почему ты меня прогнала, – прошептал он себе под нос. – Почему?
– Дура потому что, – услышал Стас смешливый ответ и ощутил, как мягкие руки забрались ему под свитер.
– Вика?! О, Господи! Ты пришла! Ты нашла меня... – Стасу хоть и показалось невероятным, что Викуся могла бы найти его в этом месте, но он схватил её, принялся осыпать поцелуями лицо, перебирая в пальцах белокурые пряди, которые почему-то были жестковаты:
– Ты здесь, ты ... Я так люблю тебя. Я так люблю тебя, конфетка.
– Ух, прыткий какой.
– Что? – Стас вскочил с дивана, не выпуская из объятий податливое девичье тело. – Зачем нам здесь оставаться? Дом же рядом. Мамка на дежурстве в ночь... пойдем, а?
– Рядом, говоришь...
Вика хрипло засмеялась, и опять Стасу показалось это каким-то странным, но он решил не обращать внимания.
... – Ну, раз так, окей! Веди.
***
– ...вот так, роднуль. – Вика шмыгнула носом и виновато посмотрела на маму. – Я понятия не имею, как ему сказать... Будешь ругать, да?
– Да что теперь ругаться-то, – покачала головой мама. – Поздно уже, да и не ляля ты давно.
– Ну, ты всё это время очень прохладно относилась к... ну к тому, что мы помирились.
– Понимаешь, дочур, – мама устроилась радом на софе. – Слишком просто ты приняла его обратно. Четыре года страдала по нему, плакала ночами, а только он пришел...
– Ну не так уж и просто, – помотала головой Вика. – Но... что уж там. Я люблю его, и ...
– Да-да, я знаю, – мягко перебила её мама. – И он тебя. Но иногда любви недостаточно. Ведь Стас привык побеждать, привык получать свои медали, кубки. Он тебя пришел и взял как очередной кубок и собирался выставлять напоказ. Нет, это неплохо. Нет ничего предосудительного в том, что мужчина гордится красавицей-женой. Но он не спросил, какой ты видишь семенную жизнь, – мама обняла её. – Эгоист он у тебя.
– Да, я тоже хороша, – сокрушенно вздохнула Вика. – Надо было сразу сказать, что ребенка жду, глядишь, и не наговорил бы такого, задумался...
– Ну, что теперь гадать, – мама ласково погладила её по голове. – Давай спать. Завтра утром поговорите. Сама к нему сходи пораньше. Расскажи всё, объясни, что аборт делать нельзя – у тебя отрицательный резус...
– Роднуль, ты что! – Вика возмутилась. – Да я бы в жизни не сделала, будь он хоть трижды положительным. Это же наш со Стасом ребенок! Он будет такой красивый, такой...- Вика не сдержала слёз. – Стас дурак! Как он мог сказать о детях, что они орущие, слюнявые и...
– Ну, дети орут, – заметила мама. – И слюни случаются. Но и ты права. Ваш малыш будет очень красивый. Тут уж и гадать не приходится.
Мама помогла ей укрыться и, как в детстве, поцеловала в щёку:
– Спокойной ночи, Викуся. Вы на самом деле любите друг друга, и в этом я не сомневаюсь. Просто сядьте и поговорите. И всё будет хорошо. Поженитесь, малыш родится, будете жить-поживать и добра наживать.
–
– Конечно-преконечно, – рассмеялась мама.
Вика встала пока мама еще спала, быстренько позавтракала и тихо выскользнула из дома, а когда добралась до подъезда Стаса, то столкнулась там с тёть Леной:
– Викуся, доченька, – обрадовалась та. – А я с ночи пораньше отпросилась, хотела вас со Стасиком благословить. Пойдем скорее, он, наверное, уже проснулся, к тебе собирается.
Вика немного смутилась, не зная, как сказать, что роспись пока под вопросом, но делать нечего, в конце концов, может всё и получится.
Вопреки предположению тёть Лены, в квартире было тихо, а дверь в комнату Стаса плотно закрыта.
– Разоспался на радостях – прокомментировала она. – Иди, разбуди, ему приятно будет. Я пока чайник поставлю.
Вика отворила дверь и шагнула в темную комнату:
– Просыпайся, Стас, нам надо поговорить, – начала она, а потом закашлялась: – Господи, ты что опять пил? Вонь-то какая!
Вика подошла к окну, раздвинула шторы и распахнула форточку:
– Знаешь, выпивка не лучший способ решать проблемы, – она обернулась, услышав возню со стороны кровати. – Как правило... – слова, которые Вика хотела сказать, застряли в неё в горле.
С кровати на неё перепугано смотрел лохматый и помятый Стас, а рядом с ним лежала полуголая девушка.
– Ох... – Вика покачнулась, но ухватившись за стол, устояла на ногах.
– Сынуля, поднимайся... – весело улыбаясь, в комнату зашла тётя Лена, но увидев Стаса, побледнела. – Да что же... как же...
– Я... пойду, пожалуй, – пересохшие губы плохо слушались. – До свидания, тёть Лен...
Вика не поняла, как умудрилась одеться, руки тряслись, пальцы не сгибались, не помнила, как отрыла дверь и спустилась вниз. В себя она пришла на полпути к остановке:
– Вика, подожди!
Она обернулась. Стас, одетый лишь в джинсы и свитер, в домашних тапочках нёсся по сугробам. Он подбежал к ней бросился на колени:
– Я... я... не знаю, я не знаю, кто она! Я был уверен, что это ты, Вика! – сбивчиво говорил Стас, стараясь поймать её взгляд. – Прошу, умоляю... Ничего не было, клянусь, я был пьяный, я ... Про...
– Косогоров, – от нелепости ситуации её пробило на нервный смех. – Что-то быстро ты мозги пропил, тебе не кажется? За такие вещи тоже не просят прощения, так что не вздумай!
– Викуся! Что мне сделать? – он смотрел на неё с отчаянием. – Что сказать, чтобы всё исправить?
"Мальчишка, – с непонятной жалостью подумала Вика. – Двухметровый мальчишка. Нашкодит и прощения просит, мол, я не хотел, я всё исправлю..."
– Понятия не имею, Стас, – она пожала плечами. – Да и что тут исправлять? Ты только что всё уничтожил.
– Викуся...
Он попытался взять её за руку, но она не позволила, отступив на шаг:
– Прекрати, люди смотрят. Прощай, Косогоров.