Тимур. Тамерлан
Шрифт:
— Мне кажется, дело движется к ничьей, — пробормотал посол Тохтамыша.
— Это только кажется, — ухмыльнулся Тамерлан. — Гляди, достопочтеннейший Котлар-Барка, ты думаешь, я сейчас сделаю ход ладьёй, а я возьми да и шагни конём — вот так!
— И что же дальше?
— Пораскинь мозгами.
Мухаммед подсел к небольшому дастархану, где сидели Искендер и двое других послов Тохтамыша, вежливо поздоровался со всеми и сказал мирзе Искендеру:
— Я привёз тебе в подарок замечательные чернила от короля Энрике. Уверяют, что они лучше любых, какие можно купить от Китая до Сирии.
Глаза мирзы вспыхнули радостным пламенем:
— Много?
— Полную бутыль.
В этот миг один из послов Тохтамыша сильно поперхнулся — выпучив глаза, он как рыба раскрывал и закрывал рот, сопел, но никак
— Живой? — поинтересовался Тамерлан судьбою поперхнувшегося гостя. — Хвала Аллаху! Должно быть, это было знамение того, что доблестному Котлар-Барке всё же предстоит получить мат. Итак — мат!
— Я потрясён! — пробормотал посол. — Эмир столь искусен в шахматах, что мне будет весьма и весьма трудно обыграть его, хотя дома я считаюсь лучшим шахматистом.
— Видать, потому Тохтамыш и послал тебя, а не кого-то другого, — с довольно презрительной миной на лице проговорил Тамерлан. — Признайся, он предугадал, какое я поставлю условие?
— Возможно, что и так, — всплеснул руками Котлар-Барка, — но мне он на сей счёт ничего не сказал.
— Хан Тохтамыш прислал посольство с просьбой оказать ему военную помощь в борьбе с Шадибеком. Хазрет же ответил условием: он готов защитить Тохтамыша от нового господина Сарай-Берке [81] , если только уважаемый Котлар-Барка выиграет у него хотя бы одну партию в шахматы в течение семи дней.
Дав Мухаммеду эти разъяснения, Искендер обратился к Тамерлану с просьбой отпустить его на покой, ибо именно эти часы отводились ему для сна — Тамерлан был убеждён, что умрёт ночью, и требовал, чтобы мирза Искендер находился подле него в ночные часы и в случае чего смог в точности описать кончину великого завоевателя. Уходя, он вопросительно посмотрел на Мухаммеда. Тот сказал:
81
…он готов защитить Тохтамыша от нового господина Сарай-Берке. — В описываемое время хан Тохтамыш был уже свергнут и лишь номинально носил титул хана Золотой Орды, скитаясь по Сибири и собирая войско для войны с ханом Шадибеком, фактическим государем огромной страны со столицей в Сарай-Берке в низовьях Волги.
— Жаль, что ты не будешь присутствовать при моём рассказе о путешествии ко двору короля Энрике. Придётся мне рассказать тебе о нём отдельно. Я распорядился, чтобы корзину с подарками, которые я привёз тебе, отнесли в твой шатёр.
— Благодарю, — коротко поклонился мирза, вышел вон и в крайнем неудовольствии, опасаясь, как бы кто-нибудь не сунул свой нос в привезённые для него подарки, поспешил в свой шатёр, натянутый неподалёку от того, в котором происходила предыдущая сцена. Вбежав в него, он увидел корзину, стоящую на столе, и нетерпеливо принялся извлекать из неё содержимое. Там были два кастильских кинжала тонкой работы, несколько свитков прекрасных испанских пергаментов, на которых сразу хотелось написать что-нибудь великолепное, десяток книг, которые можно купить только в Испании да разве что ещё в Магрибе [82] , разные письменные принадлежности, а главное — бутыль с чернилами, довольно ёмкая, должно быть, с целый секстарий [83] . Именно ей и был так безумно рад секретарь и личный писатель эмира Тамерлана. Сердце его взволнованно заколотилось, он мысленно принялся успокаивать себя, что даже если кто и видел содержимое корзины, то едва ли нашёл что-то подозрительное в этой бутыли тёмно-синего стекла. Подарок — мирзе, известно — чернила! Что же ещё могут привезти из далёких краёв писаке? Не яд же! Яду самого лучшего и в Самарканде хватает, хоть всех жителей отрави.
82
Магриб —
83
Секстарий — мера для жидкости, примерно 0,45 литра.
С открыванием заветного сосуда пришлось немного повозиться — стеклянная пробка, вставленная в горлышко, прикреплялась к ободку металлической застёжкой, которую нетрудно было открыть, просто надо знать как. Наконец Искендер сообразил, и бутыль открылась. Он с трепетом макнул в чернила калям и, придвинув к себе лист бумаги, медленно начертал на нём имя своего государя: Тамерлан. Отложив калям в сторону, затаив дыхание, стал смотреть на надпись, обозначающую ненавистное имя. И вот чернила стали бледнеть, таять, исчезать… Исчезли! Надписи как не бывало.
Тамерлан, который только что существовал на чистом листе в виде начертанного имени, исчез, растворился, перестал существовать.
— Хвала Аллаху! — пробормотал Искендер, огляделся по сторонам, озорно усмехнулся. — Слава тебе, Господи! — произнёс он вполголоса на своём родном языке и мысленно добавил: «Иисусе Христе!»
Затем он зажёг лампу, взял лист бумаги, на котором только что исчезло начертанное имя, и стал водить тыльной стороной листа над пламенем. Сердце его отчаянно колотилось. Пламя трепетало, стремясь поцеловать, обжечь, подпалить бумагу. Буквы стали снова проступать, и вот уже вновь на листе бумаги возникло недавно ушедшее в небытие имя: Тамерлан.
Искендер положил лист на стол. Теперь надпись была совсем иного цвета, нежели вначале. Красно-коричневая, будто запёкшаяся кровь.
Мирза вышел из своего шатра и, успокаиваясь, обошёл вокруг него. Нукер-охранник, прогуливающийся по тропе неподалёку, вежливо поклонился секретарю великого Тамерлана, про которого говорили, что он заменяет эмиру неподвижную правую руку. Искендер улыбнулся и кивнул этому рыжебородому нукеру, увешанному оружием с головы до ног, будто есть кто-нибудь в мире, кто осмелится напасть на бессмертного Тамерлана или человека его окружения.
Солнце быстро опускалось к горизонту, и обширнейший сад постепенно пополнялся ожидающим благоуханием. Чувствуя, что внутреннее равновесие восстановилось, Искендер вернулся в свой шатёр, сел за стол, разложил бумаги, перелил немного волшебных чернил в пустой пузырёк, затем выпрямился, посидел несколько минут в молчаливом оцепенении, обмакнул перо в волшебные чернила и стал писать.
Глава 5
Искендер о Тамерлане
(Начало)
Месяца августа двадцать восьмого в канун великого праздника Усекновения честныя главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, в лето одна тысяча четырёхсот четвёртое от Рождества Христова, начинается повесть о богомерзком антихристе и лютом кровопроливце, хромом царе Тамерлане. Господи, благослови!
Рождение сего поганого царя Тамерлана было ужасное, дурных знамений и чудес многое множество происходило тогда по земле, так что даже родная бабка его, по имени Фату Яга [84] , устрашилась, а была она знаменитой колдуньей в той земле Самаркандской. Она же и предсказала, что быть ему великим завоевателем мира и зловредным кровопийцею.
84
Фату Яга — Здесь и в дальнейшем вымышленный автором Искендер, пишущий биографию Тамерлана, искажает многие имена реально существовавших исторических лиц, трактуя их написание на свой манер. Надо отметить, что в различных исторических исследованиях и трудах учёных до сих пор нет единой системы в написании имён и географических названий, так как историки, изучающие эту да и другие эпохи, опираются на первоисточники, во многом противоречащие друг другу. В романе используется авторская концепция написания имён собственных.