Тимьян и клевер
Шрифт:
– Да Айвор же! – рявкнул Киллиан, не выдержав наконец. Компаньон вздрогнул, чашки на столе подпрыгнули, а у чайника прорезались большие удивлённые голубые очи, опушённые густыми ресницами – на мгновение, к счастью. – Матушка не так часто меня о чём-то просит. И если она настаивает на том, чтобы я заехал к тёте Мэг и привёз ей подарков из столицы, значит, что-то случилось.
Айвор посмотрел на него долгим, испытующим взглядом, тёмным, как омут ночью.
– А ты серьёзен, похоже.
– Куда уж тут серьёзнее, – вздохнул Киллиан и, перегнувшись через стол, забрал письмо, чтобы ещё раз пробежать его глазами.
Положа
И вдруг – просьба навестить, да ещё как можно скорее…
– Завтра утром выезжаем, – неожиданно произнёс Айвор, решительно хлопнув ладонями по столу. Многострадальные чашки подскочили и, отрастив ножки, убежали прятаться за чайник. – Нив с собой позовём, а то ведь заскучает здесь одна.
Киллиан невольно улыбнулся.
– Ты так быстро передумал?
– Нет, – ответил компаньон, лукаво сузив глаза. – Но кое о чём поразмыслил. У твоей тётушки наверняка есть очаровательные дочки… – непристойно улыбнулся он, проведя пальцем вдоль нижней губы, и бежал, пока его не настигло праведное возмездие.
Вести о неожиданном путешествии Нив приняла с восторгом. Дублин к концу октября из-за частых дождей становился воистину невыносимым местечком. А переполненные реки выходили из берегов, ревели, терзали мосты и обрывы, взывали к яростной душе келпи – и как тут усидеть на месте? Поездка в дилижансе оказалась для неё настоящей пыткой. Нив то и дело порывалась выпрыгнуть наружу, перекинуться и хорошенько помесить копытами грязь.
Впрочем, не только полукровка с трудом выносила тряску, скрип несмазанных колёс и вонь подгнившей соломы. Выехать пришлось ещё до свету, а потому Киллиан зевал и время от времени начинал клевать носом, но заснуть по-настоящему никак не получалось: стоило хоть немного задремать, как дилижанс подскакивал на очередной кочке.
Единственным, кто чувствовал себя относительно комфортно, был Айвор. Он ещё в Дублине обернулся прелестной чёрной кошечкой с белым пятном на груди якобы для того, чтоб не платить за лишний билет, и всю дорогу нежился на подушке, на коленях у компаньона.
Близ Арди Киллиана наконец-то сморил сон. Однако долго отдыхать ему не позволили: экипаж остановился, и возница забарабанил в окошко:
– Мистер Флаэрти, выходите! Дальше не проедешь, развезло. Мы-то в обход покатим, а вам лучше тут сойти, напрямки до деревни полчаса будет. Вон там, через сжатое поле, по стерне.
– Ну, наконец-то! – счастливо заулыбалась Нив и, распахнув дверцу, с гиканьем сиганула с подножки, оставляя расшнурованные ботинки в карете.
Двое других пассажиров, степенного вида пожилые джентльмены
– Умалишённая жёнушка, видать. Везёт её, чтоб в глуши запереть.
Киллиан прикусил язык, чтоб не сказать лишнего, и собрался уже выходить, когда Айвор привстал на своей подушке, потянулся и заметил дивным, певучим контральто:
– Весьма опрометчивое замечание, господа. Если злословить не о той девице, она и копытом может в лоб засветить. И вот это уж точно прямой путь в дом для умалишённых. Приятной дороги, – зловеще пожелал он и, вильнув хвостом, выпрыгнул прямо на руки возбуждённо приплясывающей келпи.
Возница с испугу хлестнул лошадей, экипаж тронулся, и Киллиан едва успел выскочить, прихватив саквояж и ботинки Нив. Раскисшей грязи под ногами было по щиколотку, а жижа из-под колёс брызнула так, что новый бледно-серый плащ стал бурым с редкими светлыми проплешинами.
– И чья это вина? – мрачно поинтересовался Киллиан, пытаясь рукавом оттереть лицо.
– Не моя, – тем же красивым женским голосом бесстыже мурлыкнул Айвор, перескочил через метровый плетень и неторопливо потрусил через скошенное поле.
Лапки у него оставались безупречно чистыми.
Когда через полчаса все трое вышли наконец к аккуратному дому с обширными пристройками, то плащ равномерно покрылся грязью, а платье Нив больше напоминало нищенские лохмотья. Киллиан промок под моросящим дождём почти насквозь и теперь так стучал зубами, что ему было уже всё равно, что подумают о нём родственники. Добравшись до крыльца, он забарабанил в дверь кулаком, из последних сил пытаясь не выпустить скользкую ручку саквояжа и ботинки.
Спустя полторы минуты в доме зашевелились, и недовольный бас поинтересовался:
– Кого там принесло? Мы ничего не покупаем.
– К-Киллиан Флаэрти, – заикаясь, представился он и мысленно приготовился к долгим и унизительным разбирательствам. Фоули, похоже, чужаков не жаловали. – П-приехал навестить тётю Мэг…
Дверь распахнулась так резко, что Киллиан едва успел отскочить, чтобы не схлопотать по лбу. На пороге стояли двое: высокий широкоплечий мужчина лет шестидесяти и тётушка Мэг собственной персоной – такая, какой она запомнилась по единственному визиту к сестре: невысокая худощавая женщина с золотисто-рыжими волосами и умными серыми глазами. Разве что седины у неё прибавилось и талия слегка раздалась.
– Киллиан, милый, – произнесла она негромко, но голос у неё всё равно дрогнул. – Мы так тебя ждали… Как хорошо, что ты приехал! На тебя одна надежда… Грейс о тебе писала, Дева Мария мне свидетель, больше не к кому мне обратиться! – и тётушка обняла Киллиана, не обращая внимания ни на грязный плащ, ни на Нив, босиком кружащуюся по двору.
– Так, так, – вмешался Айвор. Вид он, к счастью, принял уже нормальный – высокомерного щёголя-фейри, одетого в зелёное с головы до ног. – Добрый вечер, мэм, или, точнее, доброй ночи. Право, неловко прерывать излияние родственных чувств, но не скажете ли вы, что тут произошло… Ах, да, – слегка наклонил он голову. – Чуть не забыл представиться. Можете звать меня Ивом. Я компаньон юного мистера Флаэрти и его наставник во всём, что касается колдовства и тайн Холмов.