Тиран моей мечты
Шрифт:
— Тина, — Назар Миролюбович скривился, поднимая голову от своих любимых бумаг, — тебя никто не учил отворачиваться, когда чихаешь, раз уж руки заняты? — Простите, — сказала я абсолютно неискренне, шмыгнув носом. Начальник нахмурился, поднялся, взял чашку из моих рук и кивнул на стул перед своим столом: — Садись.
Я села. А Назар Миролюбович, опустив чашку на свои драгоценные бумаги, обошел стол, встал передо мной и дотронулся ладонью до моего лба.
— Температуры нет, — поспешила сказать я. — Я так, слегка простыла. Ничего страшного.
— Ладно, — он убрал руку, но хмуриться
Поняла? — Поняла, — я опять шмыгнула носом. — Не тупая. Хотя вы думаете обо мне именно так.
К моему удивлению, Назар Миролюбович вдруг закатил глаза и пробормотал: «Женщины!» К чему это он? Но сказать что-то еще начальник не успел — у него зазвонил мобильный телефон. И Назар Миролюбович, махнув мне рукой на дверь, поспешил ответить на звонок.
А я поспешила убраться на свое рабочее место.
К обеду мне стало чуть хуже, и я всерьез начала задумываться о том, чтобы отпроситься у Черного. Решила дождаться, пока выйдут очередные его клиенты — не хотела прерывать важную встречу.
Клиенты вышли вместе с Назаром Миролюбовичем.
Начальник кивнул на прощание двоим привлекательным молодым женщинам, улыбнулся, а после перевел взгляд на меня — и улыбка его тут же исчезла. И как только клиентки вышли из приемной, он подошел ближе к моей секретарской стойке и негромко сказал: — Знаешь, в чем твоя основная проблема, Тина? Почему ты никогда в жизни не сможешь стать хорошим юристом? Я страшно удивилась. К чему это он?.. Я думала, Назар Миролюбович будет сейчас меня чихвостить за то, что я до сих пор не отпросилась, а он вдруг заговорил совершенно про другое.
— В чем? — Ты не умеешь проигрывать.
Я удивилась еще больше.
— Что?..
— Так говорил мне мой наставник и учитель, когда я только начинал свой путь, — продолжал Назар Миролюбович, глядя на меня внимательно и серьезно. — «Хороший врач должен понимать, что не всех больных можно вылечить. Хороший юрист должен понимать, что не всякое дело можно выиграть».
Он учил меня принимать не только свои победы, но и поражения. Да, победа приносит радость, тогда как поражение — досаду, но учит больше поражение. Ты не умеешь проигрывать, Тина. Ты будешь биться о тупиковую ситуацию, как рыба об лед, ты будешь умирать от собственных усилий, но не признаешься в том, что проиграла.
Я молчала. Он сейчас о том, что я до сих пор не отпросилась, или?..
— Упорство — это не всегда хорошо. Нужно уметь отпускать ситуацию. Тебе нужно учиться этому, иначе ты никогда не сможешь разобраться в себе.
Я по-прежнему молчала. И Назар Миролюбович тоже молчал.
В конце концов я выдавила из себя: — Эм… Он усмехнулся.
— Одевайся. Я отвезу тебя домой.
Развернулся и пошел обратно в свой кабинет, а я, вздохнув, нырнула под стол за сапогами.
Наверное, он прав. Нет, не так — он точно прав. Но делать-то с этим что? Даже если я признаю поражение — отпрошусь, напишу заявление об уходе или что он там имел в виду, — дальше как действовать? Я умею и люблю только одно: возиться с детьми.
Именно «возиться». Я не могу сказать «воспитывать» или «заниматься», потому что у
Да, доверил. Назар Миролюбович уже несколько раз доверял мне самое главное свое сокровище… Брату не доверил. А мне — да.
— Назар Миролюбович… Он кинул на меня быстрый взгляд, и в его глазах мелькнула хорошо знакомая мне насмешка.
— Ну? — Вы ведь имели в виду не то, что я не отпросилась, правда? Вы… про работу? — Не совсем. Скорее, про жизнь. Но если тебе так проще — да, в первую очередь я говорил про работу, которую ты не любишь и от которой мучаешься.
— Мне некуда идти, — я покачала головой. — Уборщицей и официанткой я быть не хочу. Кому я нужна… Он усмехнулся, глядя не на меня — на дорогу.
— Что ты любишь больше всего, Тина? Ответила я не сразу. Все же это было слишком личное… Я ведь даже дяде Сереже призналась совсем недавно.
— Не что, а кого. Детей.
Назар Миролюбович, к моему удивлению, кивнул.
— Я так и понял.
— Поняли? — Разумеется. На твоем рабочем столе сейчас лежит книга Бенджамина Спока, после работы ты сразу бежишь к дочери, а не ищешь себе мужа, ну и наконец — с Яриком ты поладила не хуже Екатерины Игоревны, его няни. А у нее, между прочим, тридцать лет преподавательского стажа.
— Сколько?! — просипела я, вытаращив глаза. Я ведь представляла эту «тетю Катю» молодой и красивой! — Тридцать. Или даже тридцать пять, не помню точно, — улыбка Назара Миролюбовича на этот раз была какой-то уж слишком понимающей. Неужели догадался, что я ревновала? — В общем, как видишь, это очевидно.
— А толку от этой очевидности? У меня-то нет тридцати лет преподавательского стажа.
— Это бесспорно, Тина. Но факт в том, что мои знакомые сейчас как раз ищут няню для девочки четырех лет. Я могу посоветовать им тебя.
Я сглотнула.
— Это рискованно с вашей стороны… Назар Миролюбович хмыкнул.
— И это тоже бесспорно. Я бы, конечно, предпочел, чтобы ты пошла к нам с Яриком, но ты ведь не захочешь… — А?.. А как же Екатерина Игоревна? — Она увольняется по семейным обстоятельствам. Помнишь, я говорил, что у нее умерла сестра? У сестры дочь подросткового возраста, и Екатерина Игоревна хочет быть рядом с ней.
— Понятно… То есть… А с кем сейчас Ярик? — Пока с Екатериной Игоревной, но через неделю она уедет.
После мне обещала помочь моя мама, но это ненадолго. Няня нам все равно нужна. Хочешь? Ярик будет рад.
В жизни не испытывала подобного смятения. Да, я очень хотела, мне безумно нравился сын Назара Миролюбовича, но… — Пожалуйста, — прошептала я, опуская глаза, — обещайте, что не будете… приставать ко мне. Я очень хочу, но… — Я понял.
Назар Миролюбович вдруг остановил машину, и я поняла, что мы приехали. А он между тем продолжал говорить, повернувшись ко мне лицом и, кажется, пытаясь поймать мой взгляд: — Я обещаю, Тина. Я понимаю, чего ты боишься, и обещаю — ничего из этого не случится.