Тирания Ночи
Шрифт:
Андорежец одним ударом снес ему голову, а потом пустился на поиски брата. Сколько пройдет времени, прежде чем прохожие начнут грабить трупы, думал он. Может, стоило самому этим заняться?
Интересно, большая поднимется шумиха после злодеяний этой ночки? Видно, не маленькая, особенно когда всплывут все улики.
Шагот ухмыльнулся. Вот потеха.
Похитители Родриго Колоньи двигались в сторону реки Терагай, к замку Кастелла-доллас-Понтеллас. Понятное дело, раз они из Братства Войны.
Шагот решил пока не догонять брата. Как хороший охотник,
Двигались они медленно и старались не привлекать к себе внимания.
О Братстве Войны стурлангер знал не много. Слышал, что входят в него вроде как воины-священники, хотя это, скорее, напоминало неудачную шутку, особенно если вспомнить чалдарянских хлюпиков от церкви.
Он напал на них из засады, пропустив того, что шел первым и не заметил неестественно густую тень, в которой притаился андорежец. Шагот и сам не обратил на нее особого внимания: тень и тень – главное, что пригодилась.
Грим теперь вообще не замечал многого, что творилось вокруг него.
Он набросился на врагов, зажав в одной руке древний бронзовый меч, а в другой – голову демона. Ему казалось, что перед ним недотепы вроде Силви Обилада. Той ночью Шагот прекрасно видел в темноте. Весьма полезный навык.
Первых четырех похитителей, раненых и застигнутых врасплох, он уложил без труда. Но потом вернулся тот, который шел впереди, и Шагот узнал настоящую правду о Братстве Войны.
С такими противниками ему не приходилось сталкиваться с тех самых пор, когда они с Эрифом оттачивали свое мастерство друг на друге. Теперь Шагота кое-как спасало лишь ночное зрение.
Стурлангер только успевал уворачиваться, попутно ухитряясь наносить ответные удары. Заметив, что Родриго Колоньи пытается улизнуть, Шагот с размаху полоснул старика по бедру.
В конце концов троим самым искусным воинам все же удалось прижать его к стене. Один наседал посредине, другой – справа, и еще один, хоть и раненый, но тоже весьма умелый, атаковал слева, пытаясь прорваться через заслон, создаваемый головой демона. Все трое были опытными солдатами, и, если бы не младший брат, который как раз подкрадывался сзади, быть бы ему сегодня в руках у Похитительниц Павших.
Но даже вдвоем им пришлось нелегко. Шаготу нанесли несколько ран, и одна из них точно превратила бы его в калеку, если бы не помощь богов.
Свавару Старейшие послали меньше помощи, и ему досталось сильнее: рубленые раны на обеих руках и колотые на животе и груди, серьезные, но не смертельные, если быстро за них взяться.
Шагот наспех перевязал брата, убедился, что монахи мертвы, сгреб тела в кучу, подальше от глаз случайных ночных прохожих, а потом уселся плечом к плечу со Сваваром, чтобы благословение Небесной Крепости перешло и на Асгриммура.
Шагот Выродок был мерзейшим из людей, но младшего брата он по-настоящему любил.
Вскоре его начало клонить ко сну. Но спать сейчас нельзя: слишком много осталось дел.
– Братишка, сможешь сам дойти до дома?
Свавар что-то проворчал. Да, он сможет. Ради Шагота, благодаря
– Хорошо. Тогда вставай и иди.
– Мы перетащили наши пожитки в тайное место, – пробормотал Свавар.
– Точно! Я постоянно сплю, и голова моя не работает как надо. Иди туда и спрячься. А я закончу со всем этим.
– Грим…
– Иди. Сможешь прихватить с собой эту штуку?
– Что ты собираешься делать?
– Побеседую по душам с тем засранцем-священником. И получу наши деньги. Бери это и иди.
Шагот обнял брата на прощание, и тот поковылял прочь по незнакомым темным улицам к убежищу, в котором бывал до этого лишь единожды, унося с собой тридцатифунтовую голову и безмерно тяжелую боль.
Теперь из магических предметов у Шагота остался только бронзовый меч. Он резал человеческую плоть, словно нож масло, и с первым важным делом стурлангер справился минуты за три, а потом принялся методично избавлять мертвецов от отягощающей их наличности.
Братьев нельзя было назвать богачами, но монет они с собой таскали превеликое множество, и все разные. Большую часть из них Шагот никогда прежде не видел.
Не важно. Купцы-то их точно знают. И взвесят, ведь торгаши никому не доверяют, особенно людям известным и именитым.
Покончив с грабежом, андорежец взвалил на плечо мешок с головами и направился в сторону площади Мадур.
Мешок он наспех смастерил из рубахи самого рослого монаха.
Раны нестерпимо ныли. И еще Шагот очень беспокоился о брате и надеялся, что богам хватит ума сохранить Асгриммуру жизнь. Ведь без помощи Асгриммура все его старания обречены на неудачу.
Он вернулся на площадь. Недавняя резня уже привлекла внимание стражи, тела убрали, и теперь вокруг фонтана с фонарями и факелами в руках рыскали добропорядочные горожане в поисках наживы, сокрушаясь о том, что в старые добрые времена в Броте не случалось подобных безобразий и было кому присмотреть за порядком.
Такова уж человеческая природа.
Шагот отправился во дворец Бруглиони. Быть может, он успеет до того, как там узнают новости.
Для торговцев были открыты ворота, и никто их не охранял. Шагот быстро пересек пустынный дворик и прокрался к каморке отца Обилада. На стук открыли сразу же. В комнате ждали сам Обилад и еще какой-то мужчина.
– Разрази вас гром, почему вы так… – начал было незнакомец, но осекся, увидев, что Шагот пришел один. И что это Шагот. Так и застыл с открытым ртом. Отец Обилад тоже в изумлении таращил глаза.
Незнакомец быстро положил руку на рукоять своей рапиры, но тут же замер, увидев, как андорежец предостерегающе покачал головой.
– Старик, ты должен мне денег, – сказал стурлангер, доставая из мешка голову Родриго Колоньи.
– Пресвятой Аарон! Милосердный Келам! – Священник сделал рукой знак, каким обычно защищаются от сглаза и отгоняют Орудия Ночи. – Неужели же нужно было?..