Тише воды, ниже травы

Серова Марина Сергеевна

— «Скорую» нужно вызывать, — повторил Ганс просьбу девушки, кивнув на таблетки.

— Ты что, думаешь, что она наглоталась? — шепотом спросила Оля.

Ганс развел руками и шагнул к телефонному аппарату.

— Подожди! — крикнула Оля, хватая его за руку.

— Какой подожди, она загнется сейчас! — Ганс выдернул руку. — У нее вон уже губы синеют.

— Постой! — Оля горящими глазами смотрела на него. — А что, если… ее отравили… Еще на нас стрелки переведут, мало ли что! А если она не доживет до «Cкорой»? Сам говоришь — губы вон синеют!

— И

что ты предлагаешь? — нахмурился Ганс.

Оля сама шагнула к телефону. Набрав ноль-три, она наморщила лоб, что-то вспоминая. Затем, когда трубку на том конце провода сняли, проговорила адрес Дины и назвала ее имя и фамилию. Ганс непонимающе смотрел на свою подругу. Положив трубку, Оля повернулась к нему:

— Ну вот, сейчас они приедут. Можно сваливать.

В этот момент Дина снова застонала. Оля и Ганс повернулись в ее сторону.

— Она говорит что-то, — прошептал Ганс и шагнул к девушке.

Губы той слабо шевелились, она пыталась что-то произнести. Вдруг она приподнялась и, тяжело дыша, выговорила:

— Он меня… обманул. Отравил. Господи, какая я дура! Ведь говорил же мне Мартин, почему я его не послушала!

Потом, обратив безумные глаза на Олю с Гансом, Дина добавила:

— Это он! Скажите Мартину, что это он! Я…

Она не закончила фразы и повалилась на подушку. Ганс, оторопев, во все глаза смотрел на нее.

— Пошли, пошли, — тащила его за руку Оля.

— Но… как пошли? Нужно же «Скорую» дождаться, — испуганно проговорил Ганс.

— Да чего ее ждать? Приедут, все сами сделают! Мы-то чем поможем?

— А она не умерла? — покосился на Дину Ганс.

— Не знаю…

Парень взял Дину за руку, потом осторожно приподнял одно веко. Девушка слабо застонала.

— Ну вот видишь, жива! — обрадованно проговорила Оля. — Пойдем скорее!

Ганс еще некоторое время неуверенно постоял на месте. Но Оля нетерпеливо подталкивала его к выходу и шипела «пошли, пошли!», так что в конце концов он сдался и следом за своей подругой поспешил на лестницу. Когда они выходили из подъезда, машины «Скорой помощи» во дворе еще не было.

Это потом они узнали, что Дина умерла. И услышав эту новость, оба почувствовали себя нехорошо. Они ощущали, что им трудно даже разговаривать между собой, словно они стали соучастниками какого-то преступления. И неприятный разговор, который так или иначе должен был состояться между ними, состоялся. Начала его сама Оля, которая первой не выдержала мрачных взглядов своего друга.

— Короче, насчет Динки… — заговорила она, когда они с Гансом возвращались в тот момент с тусовки у Жени. — Ее теперь все равно не вернешь…

— Ну? — невесело откликнулся Ганс.

— Короче, молчать надо про все это дело. Ну, что мы там были, видели ее и все такое. И про ключи молчать. Мы же никому не говорили, что туда собираемся, значит, никто и не узнает. Из соседей нас никто не видел, «Скорую» я специально от Динкиного имени вызывала… Хорошо придумала, верно? Теперь все твердят, что Динка сама

траванулась. А нам зачем лишние проблемы?

— А я вот все думаю… Может, нам тогда остаться нужно было? — вздохнул Ганс.

— Ну зачем?! — воскликнула раздосадованная Оля. — Чтобы геморрой лишний нажить? Мы-то что могли сделать? Еще, не дай бог, в свидетели бы попали! К чему это? Ведь не мы же ее отравили в конце концов! Чего нам париться-то зря?

— А с Мартином что делать? — спросил Ганс. — Она просила ему сообщить…

— А что сообщать-то? — удивленно воззрилась на него Оля. — Она же так толком ничего и не объяснила, у нее просто бред был, по-моему. Что мы ему скажем?

— Она же говорила… вроде…«он меня отравил», — напомнил Ганс.

— Да кто он-то? Она же не сказала! Я тебе точно говорю — нужно молчать. Слушай меня, и все будет в порядке, — убежденно сказала подружка.

— И про ключи молчать?

— И про ключи! — резко мотнула головой Оля. — А уж насчет прописки тем более. А то сами себе проблем наживем. И вообще, чего ты паришься, не пойму! Ты ей, что ли, таблетки подсыпал?

Ганс отрицательно покачал головой.

— Ну и все! Я тоже не подсыпала. А почему уж она решила их выпить, это уж, знаешь, не наше дело!

Одним словом, после подобных препирательств было решено обо всем молчать. Ни слова не было сказано ни друзьям-неформалам, ни Мартину, ни частному детективу, которая нежданно-негаданно заявилась на тусовку. Однако ключи Оля почему-то решила не выбрасывать, на всякий случай.

* * *

Оля и Ганс замолчали и вопросительно смотрели на меня в четыре глаза, пытаясь определить, поверила я им или нет.

— Понимаете, мы сделали все, что могли! — не выдержав, снова заговорила Оля. — Мы вызвали «Скорую», а дальше… Не наша же вина, что она умерла!

— Вообще-то можно было и остаться возле умирающей подруги, — со вздохом заметила я. — Попытаться помочь ей.

— Да как помочь-то? — воскликнула Оля.

— Например, промыть желудок. Вы же видели, что у нее отравление.

— Мы как-то не подумали… — неуверенно сказал Ганс.

— Мы просто не знаем, как это делается! — более убедительно заговорила его подружка. — Мы же не врачи! Врачи и те ничего не смогли сделать, а мы уж и подавно. И… вообще мы вам все рассказали, мы, наверное, пойдем? — и Оля взялась за ручку дверцы.

— Нет, я с вами еще не закончила, — разочаровала я ее.

Оля со вздохом отпустила ручку.

— Почему вы нас подозреваете? — недовольно дернула она плечом.

— Ну, тут вы сами постарались — навлекли подозрения, скрыв, что были в тот день у Дины, — пояснила я. — Где у меня гарантии, что теперь вы говорите правду?

— Но мы говорим правду! — Оля прижала руки к груди и постаралась придать своему лицу выражение невинного ребенка.

— Сейчас мы действительно сказали правду, — хмуро вставил Ганс и, посмотрев на Олю, добавил: — Я говорил тебе, не нужно было уходить.