Тишина

Блэр Э. К.

— Что ты имеешь в виду?

— Я избегал своего отца из-за страха, — признаюсь я ей. — Но я откладываю это в сторону, надеясь, что ты сделаешь то же самое для меня.

Ее глаза смягчаются.

— Итак, ты можешь мне помочь? — Я спрашиваю, и она кивает, говоря:

— Хорошо.

— В ту ночь, когда я нашел тебя, ты сказала мне, что Ричард и мой отец работали вместе, используя компанию Беннетта в качестве прикрытия для торговли оружием.

—— Так мне сказал Ричард, — говорит она.

— Ты также сказала, что

Ричард был тем, кто убил мою маму.

Она кивает.

У меня сжимается горло, когда в моей памяти вспыхивают видения моей мамы, получившей пулю в голову, я говорю напряженным голосом:

— Мне нужно знать, почему это произошло.

Она держит мою руку в своей и не торопится говорить.

— Он сказал мне, что Кэл переводил деньги на оффшорный счет. Ричард сказал, что хочет преподать твоему отцу урок, который обеспечил бы его лояльность.

— Значит, мой отец знал, что собирался сделать Ричард?

С трудом сглотнув и глазами, полными жалости, она кивает.

— Он знал. Вот почему твой отец уехал из города. Он не хотел быть там, когда это случилось.

Мое дыхание прерывается неровными вдохами, когда ярость взрывается вулканическими волнами в моей груди. Каждый мускул в моем теле напрягается, и я отпускаю руку Элизабет, опасаясь, что сломаю ее хрупкие кости. Я вскакиваю со стула, и он опрокидывается.

— Этот ублюдок каждый день после ее смерти обвинял меня, — киплю я. Лезвия каждого слова режут мой язык, наполняя меня гнилой ненавистью. — Он заставил меня поверить, что это моя вина!

— Независимо от того, как это произошло, Деклан, это не было бы твоей виной.

Я подхожу к краю окна, хватаюсь руками за подоконник и опускаю голову, сгорбившись. Это поле битвы эмоций, на котором нет победителя. Возмущение и ярость борются вместе с печалью и тоской. Я оплакивал свою мать так, как не должен оплакивать ни один мужчина, но я оплакивал. Я позволил боли поселиться в моем сердце, ожесточая его и давая ему силу вырасти в того человека, которым я являюсь сегодня. Человек, который не может потерять ни капли контроля, не охваченный тревожным страхом. Одному Богу известно, кем бы я был, если бы не это проявление.

Я вздрагиваю, когда чувствую руку Элизабет на своей спине. Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, ее щеки заплаканы, и я вытираю их большими пальцами, спрашивая:

— Почему ты плачешь?

— Потому что... мне больно видеть, как тебе больно.

— Мне нужно, чтобы ты это увидела, — мой голос срывается.

Затем она поднимает руки к моему лицу, притягивает меня к себе и целует. Она глотает мое прерывистое дыхание, прижимаясь своим телом к моему, и я мгновенно становлюсь твердым. Это буря эмоций, которая так и просится наружу.

С рычанием я поднимаю ее, и она ахает, когда я бросаю ее на диван. Она пристально наблюдает, дрожа, как я расстегиваю ремень.

— Не надо.

— Не говори мне "нет",

Элизабет, — приказываю я.

Она вскакивает в панике с дивана.

— Я не могу.

В ее глазах страх, когда она пятится от меня, направляясь к двери, как будто я какой—то монстр из ее кошмаров.

— Чушь собачья! Ты можешь, ты просто не хочешь.

Она продолжает отступать, отказываясь общаться со мной, и это последний гребаный удар в мое сердце, который я могу вынести! Я чертовски люблю ее, но она построила эту стену вокруг себя, чтобы держать меня подальше. Это выводит меня из себя, и я взрываюсь громовым ревом, когда смотрю, как она выходит из комнаты, отвергая меня.

— Просто дай мне один гребаный кусочек тебя! — мой язвительный голос срывается, отражаясь от стен.

Глава 5

Элизабет

Его яростные крики эхом разносятся по дому, когда я бегу вниз по лестнице в спальню, боясь, что он возьмет то, что я отдать боюсь. Не то чтобы я не хотела быть с ним, но к таким последствиям я не готова. Я закрываю дверь и пытаюсь успокоиться.

— Что ты делаешь?

Я поднимаю глаза, испытывая облегчение оттого, что Пик сейчас здесь, со мной.

— Где ты был? — задыхаясь, говорю я, бросаясь в его объятия.

— Я скучала по тебе.

На ощупь у него холодная кожа, но она чувствуется, и этого достаточно, чтобы успокоить меня.

— То, что ты меня не видишь, не значит, что я не всегда здесь.

— Не уходи, — умоляю я его. — Останься со мной, хотя бы ненадолго.

Он проводит руками по моим волосам, прижимая меня к себе, и я утыкаюсь лицом ему в грудь. Глубоко вдохнув через нос, я вдыхаю его запах через ткань его рубашки.

— Я беспокоюсь о тебе.

Непреодолимая потребность поглощает меня, и я, наконец, даю волю слезам, которые сдерживала уже несколько дней.

— Я так скучаю по тебе, Пик, — плачу я. — Со временем становится только хуже.

— Так вот почему ты не принимаешь свои лекарства?

— Я никогда не попрощаюсь с тобой, Пик. Даже не думай просить меня об этом, потому что этого никогда не случится. Я сохраню тебя навсегда.

— Я все же хочу, чтобы тебе стало лучше.

— Ты делаешь меня лучше. Ты всегда так делал.

Мы подходим к кровати и проскальзываем внутрь. Я кладу голову ему на грудь, когда мы лежим вместе, и, хотя я нахожусь в объятиях мертвеца, я чувствую себя как дома. Впервые с тех пор, как Деклан застал меня с Ричардом, я чувствую себя умиротворенной в объятиях моего брата. Он продолжает обнимать меня, до тех пор, когда садится солнце, затемняя комнату.

— Могу я спросить тебя?

— Конечно.

— Почему ты закрываешься от Деклана после всего, через что ты прошла, чтобы быть с ним?