Титановая гильотина
Шрифт:
Еще были поездки в Афганистан (дважды), где один из полевых командиров, в расположение которого они заехали вместе с бригадой журналистов из Нидерландов, предложил через проводников Маркелову продать ему белую женщину, посулив за это бакшиш в размере двух килограммов чистейшего героина.
Им довелось не раз побывать в Саудовской Аравии, где спецслужбы опекают получивших здесь аккредитацию журналистов жестче, чем где бы то ни было; в Йемене, где все, кажется, от мала до велика, целыми днями жуют «кат», листья какого-то произрастающего только здесь растения, обладающего легким наркотическим эффектом, который так понравился Маркелову, что он тоже жевал
Нельзя сказать, чтобы во время всех этих многочисленных поездок, когда им доводилось попадать в довольно опасные передряги, Анна только и думала, как бы ей не оказаться в плену у каких-нибудь религиозных фанатиков вроде тех же талибов или представителей полудиких курдских племен.
Нет, конечно же, нет.
Если этот страх и существовал, то он был упрятан где-то в глубинах ее подсознания и до поры давал знать о себе лишь изредка, когда приходили дурные новости из тех или иных уголков планеты, где «смерть жатву жизни косит» и где легко было пропасть ни за понюшку табака.
Но Зеленская даже представить себе не могла, что беда подстерегала ее не в одной из «горячих точек», а здесь, на Родине, где, вопреки всему, она привыкла чувствовать себя в полной безопасности.
Вчера, в пятницу вечером, определенно что-то произошло.
После того как ей устроили мимолетное свидание с Маркеловым, который, кажется, был сильно избит — Анна не смогла и словечком с ним перекинуться, потому что чуть раньше кто-то из «гестаповцев» заклеил ей рот куском лейкопластыря, — примерно около часа ее не трогали, а затем отвязали от кресла и препроводили в подвал. Здесь ее вновь привязали, но уже не к инквизиторского дизайна креслу, а к бетонному столбу…
Хорошо хоть не били, не насиловали и не жгли паяльной лампой (хотя всячески давили на нервы и всем своим видом показывали, что вот-вот они возьмутся за нее всерьез). Пару раз ее хлестнул по щекам тот мужик, что допрашивал Зеленскую в первые часы после задержания. Но этим, к счастью, пока все и ограничилось.
Предполагая, что Маркелов остался на свободе, Анна в конце концов перевела стрелки на напарника. Всячески хитрила, выкручивалась, пыталась косить то под дурочку, то под слабонервную, но все же вынуждена была сказать, когда уже ощутимо запахло паленым, что все отснятые видеоматериалы забрал Маркелов и что она, естественно, не в курсе, как он распорядился этим добром.
Она провела в темном сыром подвале что-то около четырех часов. Потом в подвал спустился Фомин, хотя он напялил маску, она все ж его признала, и стал всячески стращать ее, обзывая ее всякими-разными словами за то, что она давала ложные
— Зачем ты вернулась в наш город, блядь ты московская?! — не выдержав в какой-то момент, вспылил Фомин. — Кто вам заказал работу?! Кто снабдил вас шпионской аппаратурой?! Кому вы здесь передали отснятые материалы?!
— Мы самые обычные журналисты, — сказала Зеленская. — Мы делали свою работу. Только и всего.
— Но почему?! Почему, мать вашу, вы суете нос в чужие дела?! Почему вы, журналюги, вечно лезете туда, куда вас не просят!!
— Гм…
— Потому, что патриотка? — язвительно произнес Фомин. — Свобода слова… профессиональный долг… полная фигня!! Вы, журналюги, за бабки мать родную продадите! Твое счастье, сучка, что…
Зеленская так и не узнала, в чем, по мнению этого выродка, заключается подвалившее ей «счастье», потому что в этот момент призывно запиликал сотовый телефон.
Фомин тут же покинул ее общество, на ходу разговаривая с кем-то по своему мобильнику.
Не прошло и получаса, как приехали какие-то люди, нахлобучили в очередной раз ей на голову полотняный мешок, сунули ее в какую-то машину и повезли в неизвестном направлении.
Ехали они хотя и быстро, но долго: по ее прикидкам, поездка эта заняла около часа.
Когда ее доставили на новое место, выяснилось, что отношение к ней удивительным образом переменилось.
Нет, ее свобода по-прежнему была ограничена, и ее по-прежнему стерегли люди в масках.
Но помещение, в котором ее здесь содержали, было относительно комфортабельным и обставленным мебелью (вот только окна отсутствовали и дверь запиралась на ключ и еще на металлический запор).
Вертухай в маске на удивление вежливым тоном поинтересовался, не желает ли дама покушать — ей принесут прямо в «номер», — а также принять душ.
В кресле она нашла новый спортивный костюм с эмблемой фирмы «Найк», а также пакет, в котором обнаружились новая зубная щетка, тюбик пасты «Колгейт», туалетное мыло, флакончик дезодоранта, шампунь, пачка салфеток, расческа и даже… упаковка гигиенических прокладок.
Зеленская ломала голову над тем, что может стоять за столь странной переменой настроения этих людей, ночью, пока не уснула, утром, когда ей был предложен кофе и завтрак, пока…
Пока не пришла к выводу: кое-кто решил, что отснятые ими с Маркеловым здесь материалы каким-то способом попали в Москву. И теперь, очевидно, идет некий торг… и пока он не закончен, пока стороны не пришли хоть к какому-то согласию, ее, Зеленскую, а возможно и Маркелова, одна из сторон будет удерживать в заложниках, чтобы иметь хоть какие-то гарантии на тот случай, если противная сторона попытается кинуть их.
Московский борт приземлился в аэропорту Н-ска точно по расписанию — в четверть второго пополудни.
Через несколько минут пассажиры, общим числом около сорока душ, уже потянулись в зал прилета, чтобы получить багаж.
Но не все из пассажиров, прибывших регулярным рейсом из российской столицы, последовали их примеру.
Едва трое мужчин — двое из которых отличались крепкой статью и профессионально цепким взглядом, а третий, постарше этих двоих, которому было лет под сорок, имел при себе кейс с наборными замками — спустились с трапа самолета, как к ним тут же подошел встречающий, парень лет двадцати шести, одетый в шляпу и длинный темно-синий плащ.