Титановый бардак

Номен Квинтус

— Я думаю, Гитлер просто боится их привлекать, потому что знает, что макаронники все просрут, — заметил товарищ Сухов.

— Возможно. Еще всякой еврошелупони типа бельгийцев и голландцев в сумме тысяч пять-десять, но на них и внимания обращать не стоит. Но что особенно мерзко, к немцам примкнуло почти двести тысяч хохломразей и почти пятьдесят тысяч русских подонков. Но — и тут, похоже, Светины данные подтверждаются — больше восьмидесяти процентов предателей произошли с правобережной Украины.

— А у нас русских было вроде больше чем хохлов, — с недоумением решила уточнить Аня.

—

У нас Жуков и компания немцам в плен отправили пять миллионов человек, а сейчас они успели только сотню тысяч туда переправить. Кстати, по агентурным данным как раз пленные укры через одного в вермахт переметнулись, то есть по процентам как раз соотношение право- и левобережников в войсках, а из русских — меньше пяти процентов. Но основной контингент — это добровольцы из населения оккупированных территорий…

— Да уж… а откуда у Петрухи такая точная информация?

— От сеньора Альвареса вестимо: он же совладелец компании Треторн, а компания подрядилась поставлять дешевую обувь для немецких вспомогательных разных войск. А заодно фирма собирает «региональную антропометрику» для дальнейшего завоевания европейских рынков. Фашисты на такую активность шведов смотрят сквозь пальцы: фирма в Германии давно известна и такую информацию собирает еще с середины двадцатых… с двадцать восьмого, когда сеньор Альварес стал совладельцем фирмы. Очень полезный источник оказывается.

Девятнадцатого сентября в «Правде» было напечатано постановление о награждении товарища Сухова орденом Ленина. А не напечатано было о награждении еще восемнадцати человек — в основном орденами Трудового Красного знамени, которые наладили на Гомельском ремзаводе массовый ремонт гаубичных стволов. Где-то за неделю до постановления Валя долго на заседании Ставки объяснял, почему нельзя столь же «дешево и просто» ремонтировать стволы танковых и полевых орудий — и, похоже, до руководящих масс дошло, что впихнуть плазмотрон в ствол диаметром меньше десяти сантиметров просто невозможно. Они поняли, вздохнули глубоко — и родили постановление, которым предусматривалась в кратчайшие сроки разработка нового плазмотрона, все же впихуемого в трехдюймовую трубу…

Ну а ордена щедрой рукой отвесили за то, что ресурс отремонтированного ствола превышал ресурс свежеиспеченного примерно вдвое. Вася, который данную технологию и предложил, объяснял эффект (причем заранее еще объяснял) очень просто: качество металла, осаждаемого плазмотроном на внутренней поверхности ствола, оказывается на порядок лучше, чем качество того же металла, получаемого, скажем, ковкой литой заготовки. И приводил в пример советский еще эксперимент, когда в депо станции Москва-III плазмотроном восстанавливали вагонные оси, после чего отремонтированная ось служила вдвое дольше новенькой — и на этом же примере пояснял, что если «взять новую ось, обточить ее на станке и наварить металл в плазмотроне», то это не увеличит начальный ее ресурс: металл «должен предварительно сработаться, когда слабые места подвергнутся естественной деструкции».

Когда Валентин с этим постановлением вернулся в Боровичи, он за первым же ужином поделился горем с товарищами и риторически «вопросил у небес»:

— И что мне теперь делать? Ребята же по двенадцать

часов в цехах корячатся стволы ремонтируя, когда им еще и новой разработкой заниматься?

— Забей, — спокойно ответил ему Вася. — В том смысле, что гвоздик забей в стену деревенского сортира и на него повесь это постановление. Если мне склероз не изменяет, сначала ЗиС-3 делались с ресурсом ствола на пять тысяч выстрелов, а уже через год технологию упростили и ресурс снизился до двух тысяч. Но до конца войны ни одну пушку не списали по износу ствола: ну не живут на войне пушки столько! По документам сейчас у Т-34 ресурс ствола триста выстрелов, но реально ствол меняют после ста восьмидесяти-двухсот, пока танку профилактику обязательную делают — и все довольны. Потому что и танков, которые пережили пару таких замен, почти нет. А гаубицы мы не на передке используем, их редко подбивают…

— Не так редко, как хотелось бы…

— Но и не часто. Две Брестские батареи уже больше трех месяцев стреляют, на них уже по четыре раза стволы меняли — а они как новенькие. В смысле, все восемь орудий еще живы.

— И это радует, да. Когда там наш «представитель ставки» наступление планирует?

— А хрен его знает. Я в четверг Шапошникову показывал новенькую нашу ульяновскую машинку, Сталин тоже на наши достижения в автопроме посмотреть заехал…

— Ульяновскую? Ты же вроде там «буханки» делать собрался?

— Ага, но еще на опытном производстве понемногу БРДМ-2 делать начал, вот её и показывал. С пушкой двадцать три миллиметра и КПВТ, машинка фурор произвела. То есть «буханка» тоже понравилась, но наш главный босс очень просил все же «бардак» в серию ставить.

— А как же «буханка»?

— Она в серию и пошла, никто менять ничего не будет: сорок тысяч машин в год — тоже серьезное подспорье для армии. Я Виссарионовичу сказал, что «бардаки» на новом заводе в Арзамасе делать будем, он только спросил что еще для этого завода срочно нужно. Но сами же знаете, там ничего уже не нужно кроме времени, в ноябре, думаю, первые машины с завода уже пойдут… Кстати, Валь, с бронебойными для КПВТ у нас как?

— Пока проблем вроде нет. Сеньор Альварес давно уже скупил все вольфрамовые рудники в Боливии и Аргентине — и мы оттуда получили больше тридцати тысяч тонн, еще у янки почти все излишки выкупил — двенадцать тысяч тонн. А еще официально СССР у Гоминьдана за самолеты и прочее оружие почти двадцать тысяч тонн успел получить, так что с карбидом вольфрама пока проблем не предвижу. Сейчас из Боливии с Аргентиной приходит тонн двести пятьдесят в месяц, это хотя и немного, но на поддержку штанов хватит. В Тырныаузе — спасибо Саше — в этом году с тысячу тонн металла получим…

— Хорошо еще, что никто пока не догадался урановые сердечники делать, — заметила Аня.

— А никто не догадается, потому что ни у кого сейчас урана нет, — усмехнулся Петруха. — Сейчас, если не считать моих рудников в Аргентине, какая-то добыча идет лишь в Канаде, где один сумасшедший миллионер по имени Марсель Марсо его скупает чтобы в океане утопить.

— А кто у нас работает этим Марселем? — поинтересовалась Света.

— А ты с какой целью интересуешься? — в свою очередь спросил у жены Петруха.