Титановый бардак
Шрифт:
— Думаешь, цена урана их остановит? Анна Федоровна говорила, что она может сколько угодно урана добыть даже из простого гранита, хотя это и будет стоить огромных денег.
— Чтобы придумать, как сделать атомную бомбу, нужно провести очень много различных исследований, а для этого нужен простой доступ к урану. Пока янки не знают зачем уран вообще нужен, никто не будет вкладывать миллиарды в его добычу.
— Тоже верно… Но я спрашивал о наших сегодняшних визитерах. Тебе не кажется, что они опять что-то такое задумали? Такое, о чем мы узнаем лет через пять-десять, да и то, если они
— Нет, не кажется. В Институте радиотехники у Рожанского с этими германиевыми деталями уже лет пять возятся, но точно не меньше трех. И про крошечные приемники мне уже с год как рассказывают, хотя живьем я такой сегодня первый раз увидел. Однако я думаю, что германий их мало интересует: я читал отчет радиотехнического института, там сказано, что хотя с кремнием работать несколько труднее, эти… как их… полупроводники из кремния получаются во многом лучше, разве что энергопотребление несколько выше, чем у германия. Но они упомянули галлий…
— И что?
— Рожанский уверен, что Анна Федоровна точно знает одну очень важную в свете вчерашний испытаний вещь: полупроводники на основе арсенида галлия будут устойчивы к радиационному воздействию.
— Вот это уже интересно.
— В особенности по части бухгалтерии: Дмитрий Апполинариевич только для лаборатории, которая будет заниматься арсенидом галлия, просит двадцать миллионов… для начала.
— Да уж… эта атомная промышленность в копеечку нам влетает. Но ты же сам видел результат? И как думаешь, стоит он понесенных затрат? Можешь не отвечать, и так все понятно. А я вообще-то хотел спросить, что ты думаешь об Ирине Алексеевне? Ведет она себя как-то…
— А, ты об этом? Я вообще убежден, что ее Девятое управление посылает в Москву только потому, что она все, что угодно, может если не обосновать, то пробить. Ты же сам не смог ей отказать?
— Не захотел. Не захотел отказывать, и не потому, что она грубиянка, а потому, что самолеты ее… Кстати, а ты никогда не задумывался, почему она свои самолеты так странно называет? То Лу-7, Лу-9, а то Л-410 или Л-610. Или вовсе М-какой-то…
— Я даже спрашивал. Те, которые Лу — это которые она сама полностью делала. Те, которые Л — это машины, которые она делала с Мясищевым, но, говорит, самолет марки Мя звучит по-идиотски. А насчет номеров, то, говорит, как хочу, так и называю. Кстати, Ба-29 тоже в основном она спроектировала, мне наш итальянец говорил, когда просил Лукьянову к очередному ордену представить.
— А ты представил?
— Орден Ленина, а что, думаешь мало?
— За истребитель, пожалуй, в самый раз, а вот за то, что она Архангельского, Петлякова, Бартини и Мясищева, считай, в люди вывела…
— Ну так давай я ее к Звезде представлю?
— Обойдешься, я сам представлю. А Вячеслав пусть готовится к шведам лететь, сейчас это, оказывается, очень кстати будет. Может и Климова… того?
— Тебе виднее. Хотя я думаю, что за норвежцев это будет слишком. Но если рассмотреть всю совокупность его заслуг перед Родиной…
Борис Третий давно уже был отъявленным пацифистом. А еще он был человеком образованным, но умным — и прекрасно понимал, что в случае, если бы он объявил войну России, дни
Но Гитлер уже не просил, а требовал от Бориса отправки болгарской армии на фронт, вообще не принимая во внимание аргументы, которые еще недавно казались ему весомыми. Да и правительство тоже почему-то было настроено в войну вступить. И, что больше всего беспокоило Бориса, к этому же склонялся (и всячески склонял его самого) младший брат. Отношения с братом довольно давно уже стали весьма напряженными, а парни из тайной полиции сообщали даже, что Кирилл сейчас готовится сам сесть на трон и стать чем-то вроде «болгарского фюрера», причем проделать он это собирался при поддержке абвера. По-хорошему, брата следовало бы поместить в какой-нибудь санаторий в горах… хорошо охраняемый санаторий!
Борис еще раз принялся обдумывать эту внезапно пришедшую ему в голову идею, постепенно «уточняя детали». Например, в Монтане не так давно был построен горный дом для отдыха, с большими виноградниками и очень крепкими винными подвалами… однако продумать все в деталях он не успел: в дверь его кабинета постучали и спустя несколько секунд вошел хорошо царю знакомый Кимон Георгиев:
— Ваше величество, спешу сообщить вам не самую приятную новость: Никола Михов был застрелен при попытке сопротивления офицерскому патрулю.
— Прискорбно… а что он делал такого, что пришлось вызывать офицерский патруль?
— Пытался направить приказ в пограничные полки пресекать вступление Красной Армии на территорию Болгарии.
— Это ведь в правительстве не обсуждалось?
— Филов говорит, что решение правительства на эту тему имелось.
— А мне почему не доложили? В конце концов кто здесь глава правительства?
— Конечно же не Богдан. Но, должен заметить, и не вы. Мне это не очень приятно говорить, но вы смещены…
— Кирил?
— Упаси Господь! Военный комитет провозгласил Болгарию Республикой, а премьер-министром — временно конечно, до проведения выборов — назначил меня. А ваш брат, как и все бывшие министры, арестован до суда. Однако спешу заверить, что кроме трона вы не теряете ничего. По крайней мере сейчас, а как будет потом… не будем забегать вперед. Генерал Толбухин прибудет в Софию завтра утром, я бы хотел пригласить вас на переговоры с ним: для России вы еще глава Болгарии и было бы странно, если вы не будете участвовать в переговорах.
— Это все, что вы хотите мне сказать?
— Почти всё. Правда, есть один непонятный момент: Кирил Станчев, который вел переговоры с генерал-лейтенантом Толбухиным, встречался там с еще одним русским генералом… с генерал-полковником, и тот сказал, что наш переворот, цитирую дословно, «позволит все же Борису умереть своей смертью». А на вопрос, не собиралась ли Красная Армия убить царя… вас, он ответил, что «в отличие от Гитлера Советский Союз наказывает лишь мерзавцев», и что ваша смерть была бы выгодна лишь Гитлеру и вашему брату. Генерал Станчев убежден, что у русских есть доказательства этим словам…