Титановый бардак
Шрифт:
Из кабинета «женщины в белом» Петр Ионович вышел в глубокой задумчивости…
Когда начальник ВВС ушел и шаги его затихли, Лазарь Моисеевич приподнялся в кресте и вопросительно взглянул на сидящую у двери девушку. Та нажала какую-то кнопку на стоящем на столе ящичке и произнесла:
— Ирина Владимировна, к вам Каганович.
— Пусть заходит, — раздался хрипловатый голос из коробочки, и девушка, встав, открыла перед ним дверь в кабинет. В котором за столом сидела молодая женщина в ослепительно белом
— Лазарь Моисеевич, рада вас видеть. Что привело вас ко мне?
— Почему вы не приехали ко мне?
— Потому что у меня и здесь работы хватает. Еще вопросы?
Каганович поморщился, но вступать в пререкания счел ниже своего достоинства:
— Мне сказали, что вы в этом театре показываете довольно неплохой фильм, причем в цвете и звуковой…
— Именно так.
— Я думаю, что подобную технику необходимо поставить и в строящемся кинотеатре «Ударник».
— Это не ко мне. Но если вы закажете аппаратуру, то думаю, что где-то через год ваша заявка может быть выполнена. Через год после оплаты. Сейчас уточню…
Хозяйка кабинета встала, начала перебирать какие-то бумаги на полке, и Лазарь Моисеевич с изумлением увидел, что она одета в брюки. Широкие, покроя явно не мужского, но в брюки! И это на работе!!! «Вконец киношники распустились», подумал он, «точно надо их к порядку призвать»:
— Сейчас уже строительство заканчивается и эту аппаратуру необходимо передать в «Ударник» в течение месяца.
— Не выйдет, её раньше чем через год просто физически изготовить невозможно. То, что делается сейчас, пойдет в новые кинотеатры в Нижний Новгород, следующие два комплекта отправятся в Ленинград и Харьков…
— Мне кажется, что прежде всего необходимо обеспечить Москву…
— В Москве уже есть кинотеатр с такой аппаратурой, «Октябрь» называется, и вы в нем как раз и находитесь. Нужды, острой нужды во втором таком я не вижу, тем более что и фильмов, пригодных для демонстрации в таком кинотеатре пока больше нет. А за год все москвичи, которые захотят фильм посмотреть, посмотрят его и в «Октябре».
— Да, кстати о фильмах. Мне уже приходили жаловаться, что вы отказываетесь передавать кинокамеры другим режиссерам…
— Если им нужно, то пусть сами их и покупают. А мои камеры я отдавать никому не собираюсь, я их себе покупала, на честно заработанные деньги. Тем более, что эти бездари ничего хорошего с этими камерами снять не смогут. Вы знаете, что пленка к этим камерам стоит в десять раз дороже той, что они сейчас тратят на свои поделки? А ведь страна на их развлечения потратила в этом году уже больше пятидесяти миллионов полновесных золотых рублей только за пленку! Они и этих денег не окупили, а туда же, подавай им пленку в десять раз дороже!
— Эм… мне об этом не сказали.
— Лазарь Моисеевич, вы бы построже были по отношению к
— Я… я не расхваливал.
— Да я не о вас лично говорю, а вообще… А вернувшись к теме вот что скажу: года через три минимум, а скорее лет через пять, когда наша промышленность освоит и выпуск пленки для кино, и все остальное — тогда придет время и современных кинотеатров. Которые тогда можно будет оснастить за вменяемые деньги.
— Что значит «за вменяемые»?
— Сейчас один только проектор в этом кинотеатре стоит сорок две тысячи рублей, а проекторов нужно минимум два, лучше три. Звуковая аппаратура, которая уже в зале устанавливается, стоит немного за восемьдесят тысяч…
— Ох и не хрена же себе!
— К тому же просто изготовление одной прокатной копии фильма обходится около восьми тысяч рублей.
— Откровенно говоря, я даже не подозревал, что кино — настолько дорогое развлечение.
— Потому что вы серьезными делами занимаетесь… и людей по себе судите.
— Что вы хотите этим сказать? — в голосе Кагановича послышалось возмущение, но Ира его предпочла не заметить:
— Вы думаете, что вас окружают не жулики и не проходимцы. Конечно, жуликов и проходимцев немного, но все же хватает. Сами судите: вам всего лишь рассказали не всю правду — и этого хватило, чтобы вы примчались сюда ругаться. Вроде вам и не врали, но ведь по факту-то обманули!
— Забавно вы рассуждаете.
— Скорее цинично, но мне по должности так рассуждать положено.
— То есть киношнику положено цинично рассуждать?
— Вообще-то кино — это для меня хобби.
— Что, извините?
— Просто увлечение. А по должности я все же второй заместитель начальника Особого Девятого управления ОГПУ, а по специальности — авиаконструктор. И, например, товарищ Баранов ко мне и приезжал чтобы обсудить некоторые авиационные проблемы.
— Да уж, удивили… теперь понятно, почему у вас в приемной такая церберица сидит. Спасибо за то, что вы мне сообщили, желаю успехов в вашей непростой работе. И извините за беспокойство…
Покидая кабинет, Лазарь Моисеевич подумал, что впервые за очень долгое время сегодня он почувствовал себя не хозяином положения, а робким просителем, которому, к тому же, в просьбе отказали. Вежливо отказали, но при этом выставили его чуть ли не дураком. Однако на что способно ОГПУ, он представлял себе более чем неплохо, так что ломиться сквозь стену, которую перед ним здесь очень явно поставили, точно не стоит. Проще сделать вид, что хотел кино без очереди посмотреть — и посмотреть его, черт побери!