Тито Вецио

Кастеллацо Людвига

Он был закутан в богато расшитый халат поверх одетого плаща, ноги были обложены шерстью, на шею намотан платок, на голове теплая шапка.

В течение нескольких последних дней здоровье старого Вецио значительно ухудшилось. Он уже не участвовал в ночных мистериях, по-прежнему совершавшихся в его доме ежедневно в позднее время. Старик принимал у себя одного Аполлония, который с затаенным ликованием следил за тем, как быстро угасает жизнь ненавистного человека — его отца. Снадобье, полученное Аполлонием от Кармионы, действовало хотя и медленно, но верно. Постепенно разрушая организм, оно давало отравителю возможность принять все необходимые меры, чтобы несметные богатства старика Вецио не перешли к его законному сыну и наследнику.

Аполлоний, вводя медленно действующий, убийственный яд в организм своей жертвы, не оставлял без внимания и моральной стороны дела. Постоянно раздражая неизлечимую душевную рану

старика, злодей с адской настойчивостью продвигался к заветной цели.

Ни время, ни обстоятельства, ни сама смерть, не изгладили воспоминаний об ужасной измене любимой и уважаемой жены Марка Вецио, его постоянно угнетала эта мысль. Он по-прежнему презирал и ненавидел женщину, давно лежавшую в могиле и сомневался в том, действительно ли Тито его сын. Быть может, думал ревнивец, — Тито — плод осквернения святости брачного союза злодеем-соблазнителем. Многие годы Марк Вецио повсюду разыскивал своего соперника. Он хотел найти его и, угрожая смертью, приставив кинжал к груди, вырвать у него признание вины и решить вопрос о законности его сына Тито Вецио. Но тщетно, искать соперника было уже поздно. Ревнивый и оскорбленный муж наткнулся на его могилу, от которой не мог ничего добиться. Роковая печать смерти навеки скрыла от него тайну и стала причиной адских мук, терзавших его в последние годы жизни.

Но задолго до этого рокового момента, когда Марк Вецио был еще холост, произошло событие, имевшее страшные последствия для судеб главных героев нашего повествования. Одна из невольниц по имени Флора была удивительно хороша собой. Холостой развратник Марк Вецио обратил на нее свое милостивое внимание, в результате чего на свет появился сын. Эта связь с невольницей не была вызвана охватившей хозяина любовью, а, скорее всего, оказалась прихотью. Их связь прекратилась, когда Марк Вецио встретился и сочетался законным браком с любимой им девушкой. Между тем ребенок, прижитый с Флорой, рос и по странной прихоти судьбы был удивительно похож на сына, родившегося в законном браке. Жена Марка Вецио, хотя и не любила своего мужа, но была ужасно ревнива и сходство ее законного ребенка с сыном презренной рабыни приводило ее в ярость. В конце концов это чувство ревности и злобы достигло таких чудовищных размеров, что обезумевшая матрона приказала заклеймить лоб сына Флоры буквой «Е» — неизгладимой позорной меткой беглого раба. Бесчувственный Марк Вецио не протестовал против этого распоряжения своей супруги. Смолчал он и тогда, когда его бывшую любовницу вместе с клейменным ребенком продали на невольничьем рынке. Их приобрели купцы из Александрии и отвезли в Египет. Там они вновь были проданы, теперь уже жрецу, который, узнав, что продается женщина из земель марсов, купил ее, надеясь, что она сведуща в волшебстве.

Флора была истинной дочерью своей земли и с материнским молоком впитала умение совершать многие ритуальные обряды. Вместе с тем, приученная к беззастенчивому шарлатанству авгуров и гаруспиков, [156] она стала абсолютно равнодушна к религии, ни во что не верила, не имела никаких убеждений, а потому ей не составило никакого труда приспособиться к взглядам своего нового хозяина и стать его полезной и надежной помощницей.

Жрец в сопровождении Флоры, превратившейся в чародейку, объехал многие страны Европы, Африки и Азии. Он, также, как и его помощница, был обманщиком и в то же время обманывался сам, был верующим и скептиком, молотом и наковальней. Вместе с тем он делал хорошие сборы и с каждым разом оттачивал свое умение обманывать толпу.

156

Гаруспики — жрецы, гадавшие на внутренностях животных и толковавшие значение ударов молнии.

А ребенок Флоры рос, внимательно присматриваясь ко всему тому, чем занимались его мать и жрец. На берегу священных вод Ганга в Индии он познакомился с учением гимнософистов, [157] в Персии и Вавилоне волхвы и халдеи посвятили его в тайны магии и астрологии, в Иерусалиме он пристал к назареям [158] и эссенийцам. [159] Кроме того, некоторые из полученных им знаний дали ему право считаться учеником и последователем египетского жреца Сефоса.

157

Гимнософисты — индийские философы, жившие в уединении и погруженные в созерцание. Верили в переселение душ. Старались не носить одежду, отсюда и название (гимнос по гречески — голый).

158

Назареи —

проповедовали чистоту, не пили вина и не стригли волос.

159

Эссенийцы — жили в общинах и старались быть добродетельными.

Вернувшись в Александрию, он разработал первые положения гностика, столь блистательно развитые в последствии Филоном. Мать радовалась, глядя на успехи сына, ее душа жаждала мщения. Ей нравилось мысль, что настанет время, когда она скажет своему решительному и энергичному сыну, указывая ни римское общество:

— Бей и разрушай все без милосердия, потому что эти люди также не имели жалости ни к тебе, ни к твоей матери.

К несчастью судьба благоприятствовала осуществлению планов безжалостной мести невольницы Флоры и ее сына.

Спустя несколько лет после продажи бывшей любовницы Марка Вецио и ее сына в доме старого капуанского всадника произошла известная нам трагедия. Измена любимой и уважаемой жены была установлена, змея ревности впилась в сердце Марка Вецио, в голове помутилось, явилась ужасная мысль, что Тито не его сын. В это роковое время начались безуспешные странствия оскорбленного супруга по белу свету. Мы уже знаем, что ему не удалось застать в живых человека, который был причиной всех его страданий, и вопрос, от которого зависело спокойствие его будущей жизни, остался неразрешенным. Нравственному недугу, также, как и физическому, свойственно прогрессировать, усиливаться, с каждым днем терзая все больше человеческую душу. Страстная, кипучая натура Марка Вецио искала выхода, она неизбежно должна была себя проявить. В то время, когда старый римлянин приехал в Александрию, его бывшая любовница Флора, теперь носившая имя Кармиона, и ее сын Аполлоний пользовались огромной известностью и влиянием не только среди народа, но и у жрецов, философов и гордых потомков царя Птолемея.

Слух о несметных богатствах старого римлянина распространился по всей Александрии и дошел до главных жрецов! Совершенно ясно, что никто лучше Аполлония не мог осуществить коварный замысел. Расчет был абсолютно точен. Исстрадавшаяся душа Марка Вецио нашла некоторое успокоение в учении Аполлония. Новый, до сих пор неведомый мир открылся перед патрицием и он совершенно подчинился влиянию своего сына, конечно, нисколько не подозревая об этом. Аполлоний вел дело очень умело, распаляя воображение старика до предела, нередко доводя последнего до галлюцинаций. Очень скоро Марк Вецио из посвященных превратился в самого ревностного приверженца нового учения и решил распространить его сначала в Риме, а потом уже и во всем мире. Искренне привязавшись к своему учителю Аполлонию, он взял его с собой в Рим, где шага не ступал, предварительно с ним не посоветовавшись, и предоставив в его распоряжение свой дом и свое состояние. Хитрый Аполлоний, как мы знаем, сумел прекрасно воспользоваться всеми преимуществами своего нового положения. Он был посвящен во все козни и интриги основных деятелей той эпохи. Через некоторое время и его мать последовала за ним в Рим, где, как могла, способствовала осуществлению замыслов сына.

Под именем египетской волшебницы Кармионы Эсквилинской горы она воздействовала на своих суеверных посетителей соответственно планам Аполлония. Для Кармионы все средства были хороши. Она ни перед чем не останавливалась и по просьбе своего сына приготовила медленно действующий яд для своего бывшего любовника. Яд действовал, силы старика постепенно угасали, катастрофа быстро приближалась. Аполлоний это видел и поспешил нанести новый, коварный, решающий удар…

— Аполлоний, — говорил хриплым голосом умирающий, — я чувствую, что силы меня оставляют, часы моей жизни сочтены, поддержи во мне веру, пусть она не оставит меня в последний смертный час. Что, если могила, вместо того, чтобы открыть мне все тайны, закроется надо мной немой, холодной плитой, и только одна надгробная надпись будет говорить о том, что здесь покоится прах Марка Вецио. Скажи мне, милый Аполлоний, умоляю тебя, ты не ввел меня в заблуждение?

— Малодушный человек! Можно ли колебаться именно в тот час, когда ты так близок к обители добрых духов? Неужели же ты и теперь, после очищения, сомневаешься в существовании того мира, куда постоянно стремится твоя обновленная душа?

— Значит есть этот загробный мир! Аполлоний, ты готов поклясться мне в этом? — вскричал старик с энергией, которую трудно было предположить в этом угасающем человеке. — Значит я еще могу надеяться на месть? Я окажусь там, где нет масок, нет обмана и лицемерия, измена там оказывается неприкрытой, во всей своей гнусной наготе. Там несчастный муж может стать неумолимым судьей или демоном-мстителем злодейской парочке, обманувшей его. О, в таком случае я умру с восторгом!