Ткач иллюзий. Книга 1

Лопарев Игорь Викторович

Другое дело, что вражда эта базируется на примитивной жажде доминирования, а Ян Карпов — весьма удобен именно для того, чтобы над ним издеваться и доминировать по-всякому. Жалкий ботаник. Терпила и лох печальный.

Магический дар — никому тут не нужные иллюзии, да и сам дар весьма слаб. Перспективы — фокусник бродячего цирка. И это в лучшем случае, если повезёт и примут в какую-нибудь труппу уличных фигляров.

Тут требуется пояснение. В магической системе этого мира существовало четыре основных стихийных направления: Огонь, Вода, Воздух и Земля. Каждое из этих направлений

делилось на множество специализаций. Кроме того, существовали и нестихийные направления магии, коих было не меньше, чем стихийных, хотя стихийные в массе своей доминировали.

Сами посудите. Из сотни магов около восьмидесяти были именно стихийными магами.

В России существовала линейка рангов, показывающие уровень магической силы каждого мага. Низший ранг — Начинающий. Потом по возрастанию шли ранги: Ученик, Новик, Ратник, Ветеран, Ведун, Волхв и, наконец, Архимаг. Ранг Архимага — эдакая условность, так называли магов вне категорий, и достоверно установить пределы их сил было практически невозможно, хотя пределы эти, несомненно, всё-таки существовали.

Но продолжим…

Если я дистанцируюсь от тех придурков, которые издевались над Яном, то они о нём весьма скоро забудут и найдут себе ещё кого-нибудь достаточно слабого и бесхребетного, издеваясь над кем смогут и дальше поднимать свою самооценку.

Но проблемы это не решает. И если убежать от одних мучителей, то найдутся другие.

Нужно сделать себя максимально неудобным объектом для буллинга. Это достижимо. Надо взяться за себя. Укреплять тело, укреплять дух… И раз уж беглый даос у меня квартирует, то пусть начинает отрабатывать.

И ещё… Как бы оно ни складывалось, мне нужны деньги.

Интерлюдия

Где-то невообразимо далеко

Тысячник императорской гвардии стоял, согнувшись в низком поклоне перед троном, на котором восседал грозный Император Жёлтых Небес.

Тысячника переполнял стыд. Стыд за то, что он не смог выполнить приказ правителя, упустив проворовавшегося Джи Кань Чана, тем самым позволив тому избежать заслуженного наказания.

— Докладывай, — голос императора был тих и безмятежен, но все присутствующие в тронном зале чиновники и слуги согнулись, словно на их плечи рухнула неподъёмная тяжесть вечных Небес.

Это говорило о том, что, несмотря на внешнее спокойствие, император изволил гневаться. И горе тому, кто попадёт сейчас ему под горячую руку.

— О сияющий владыка десяти тысяч лет, позднорожденный с великим стыдом вынужден признаться в том, что он не смог задержать расхитителя имперской казны, — тут тысячник нервно сглотнул тягучую слюну, и звук, рождённый движением его гортани, прозвучал в абсолютной тишине зала, словно грохот горной лавины. — Старший советник Приказа Трёхлапой Яшмовой Жабы, злокозненный Джи Кань Чан, всё-таки ускользнул из наших рук.

— Как это ему удалось? — в голосе императора можно было различить нотки удивления. — Ведь его поместье было надёжно окружено, разве не так?

— Совершенно верно, о Хуанди, — подтвердил

тысячник, не поднимая глаз. — Мало того, мы заблокировали выходы из всех подземных тоннелей, проложенных с территории поместья за его пределы. И всё-таки он бежал. Он пожертвовал своим телом, но его душа ухитрилась улизнуть от нас в самый последний момент.

— Встань, мой воин, — неожиданно благосклонно сказал Император, — ты сделал всё, что мог. Теперь этим делом займутся те, кому под силу разыскать беглеца везде, где бы он ни пытался скрыться от нашего правосудия, пусть даже и в иных мирах, — он обернулся к невзрачному чиновнику, стоящему подле трона. — Позови мне начальника Приказа Железных Теней, и пусть он поторопится.

Глава 3

Мерно покачивался вагон поезда, везущего меня прочь от Ярославля туда, где мне предстоит продолжить своё образование. И после того, как я доберусь до конечной точки своего маршрута, мне останется только заселиться в общежитие Дмитровского Магического Училища. Там и начнётся новая жизнь Яна Карпова.

А пока колёсные пары ритмично постукивали на стыках. Я же сидя в купе, вспоминал, как так получилось, что я сейчас еду в Дмитров…

* * *

Только было приготовился слегка вздремнуть после сытного больничного обеда, как вдруг…

Дверь в палату распахнулась, и в помещение влетел смерч. Небольшой такой смерчик, переворачивающий всё, что находится рядом с ним с ног на голову и заставивший меня вздрогнуть.

Когда же я проморгался, то смерч этот загадочным образом превратился в невысокую черноволосую и кареглазую девчонку лет шестнадцати-семнадцати, одетую в стиле милитари. Она по-хозяйски придвинула к моей кровати табуретку, с независимым видом на неё уселась и обратилась ко мне не терпящим возражений тоном:

— Ну, привет, терпила, — ласково поздоровалась она и, не дожидаясь, пока я соображу, как отвечать на подобное, продолжила: — а что это ты кислый такой? — её глаза грозно сверкнули. — Ещё скажи, что ты не рад меня видеть.

Память настоящего Яна услужливо подсказала мне, что это никто иная, как моя условно-двоюродная сестра, Ольга Пахомовна Сухарева, семнадцатилетняя оторва, студентка Дмитровского Магического Училища.

Её появление стало тем самым триггером, срабатывание которого заставило меня вспомнить всё, что касалось моих семейных дел. Семейные дела мои, кстати говоря, тоже обстояли не особо радостно. А условно-двоюродной я её называю, кстати, потому что она не родная дочь моего дядьки, а приёмная. Но обо всех этих родственных заморочках потом…

— И тебе не кашлять, — голосом умирающего лебедя откликнулся я.

— Опять отгрёб по первое число, — констатировала она, — и как тебе только не надоест это?

— Да надоело, но… — я хотел было как-то отвертеться от обсуждения постыдного фиаско, в результате которого Ян и оказался в этом медучреждении.

— Значит так, — она брезгливо наморщила носик, глядя на меня, как священнослужители моего родного мира смотрели на коммунистов, — папа считает, что в произошедшем есть и часть нашей вины.