Ткач

Робертс Тиффани

Она выдержала взгляд Рекоша, прижимая платье к груди.

Больше никаких преград.

Ахмья отпустила платье.

Шелест ткани, скользящей по коже, заставил ее вздрогнуть. Он был таким легким, таким мягким, таким чувственным, пробуждая каждую частичку ее существа к новому осознанию, новому страстному желанию. Ласка шелка заставила ее жаждать его прикосновений. Чтобы эти длинные, сильные пальцы с грубыми мозолями прошлись по каждому дюйму ее тела, чтобы он заставил ее

почувствовать то, о чем она только мечтала.

Вся ее жажда, весь голод отразились в низком рычании, которое донеслось от Рекоша. Восемь алых глаз уставились на нее, горящие, пожирающие, повелевающие. Как только платье собралось складками у ее ног, он придвинул переднюю ногу ближе, обвивая вокруг нее и проводя по икре. Крошечные волоски щекотали, скользя по коже.

— Сама Восьмерка никогда не смогла бы создать красоту, соответствующую твоей, — хрипло сказал он.

Ахмья улыбнулась, щеки вспыхнули от его похвалы.

Передняя нога поднялась к ее заду, и Ахмья тихонько пискнула и положила руки ему на грудь, когда он притянул ее ближе.

Рекош улыбнулся.

— Ах, моя сердечная нить.

Его сердца колотились под ее ладонями, сильные и властные. Живые. Она посмотрела вниз, туда, где касалась его, и провела пальцами по выпуклостям его груди, следуя за ними к центру живота. Ее рука была такой маленькой, а кожа так резко контрастировала с его черной шкурой. Аромат тика и амбры теперь был намного сильнее, нотки лаванды еще более отчетливы, и это было опьяняюще.

Она продолжала вести пальцами вниз, вниз, вниз… Рекош задрожал, обхватив нижними руками ее бедра. Когда она опусилась чуть выше его щели, чуть выше члена, он напрягся, зарычав и усилив хватку, прежде чем одна из верхних рук схватила ее за запястье.

Она посмотрела ему в глаза.

— Я сделала что-то не так?

— Если ты прикоснешься, я потеряю себя, — прохрипел он, наклоняя голову, чтобы коснуться ртом ее лба. — Я не хочу причинить тебе боль.

Ахмья улыбнулась в ответ на его поцелуй.

— Ты никогда не причинишь мне боли, Рекош.

— Я никогда не хотел бы причинить тебе боль, Ахмья, но брачное безумие… — он тяжело выдохнул. — Я не знаю, буду ли я… собой, когда оно захватит меня.

Она закрыла глаза и обхватила его челюсть под жвалами.

— Айви сказала, что когда самец называет самку своей сердечной нитью, это значит все. Что их души и сердца связаны.

Ахмья отстранилась и встретилась с ним взглядом, когда снова положила руку ему на сердце. Она погладила жвалы большим пальцем.

— Ты мой, Рекош. Моя сердечная нить, моя пара, мой лувин. Я доверяю тебе всем, что есть во мне. Я люблю тебя.

Эти слова вырвались у нее так естественно. И они были правдой. Они были правдой так долго, похороненные глубоко внутри

под ее неуверенностью и сомнениями. Но она была свободна от всего этого. Свободна открыто и честно делиться с ним этой любовью.

И она увидела эти слова, увидела ту любовь, отразившуюся в его глазах, когда он смотрел на нее сверху вниз. Она почувствовала это по нежности его прикосновений, когда он переместил верхнюю руку на ее живот и провел пальцем по крошечной дорожке шрамов.

— Ты уже носишь следы моего провала. Я не защитил тебя, — сказал он низким, надломленным голосом.

Сердце Ахмьи сжалось от боли, прозвучавшей в его словах. Она убрала руку с его груди, чтобы накрыть и прижать его ладонь к животу.

— Я жива, Рекош. Шрамы от того, что я вынесла, через что я прошла. Они не отмечают твою неудачу. Они отмечают мою силу. И я здесь, стою сейчас перед тобой, как твоя пара, из-за тебя, — она погладила его подбородок и жвалы. — Я не беспомощна, Рекош… но ты мне нужен.

Он повернул лицо к ее ладони, уткнувшись в нее носом.

— Моя найлия, нить моего сердца… Ты мой маленький цветок, и ты заставила расцвести мои сердца, — подняв голову, он обхватил ее затылок, проводя когтями по волосам.

Ахмья придвинулась немного ближе к нему, кожу головы покалывало.

— Мы сплетены воедино сердцами и душами, — продолжил он. — Все, что осталось, — это наши тела. Последняя нить, которая полностью свяжет нас. Я бы сначала изучил тебя, моя Ахмья. Покажи мне, что делать.

Она прижалась губами к нижней части его челюсти, позволяя поцелую затянуться, прежде чем ответить.

— Ты можешь поцеловать меня еще, — сказала она, прежде чем понизить голос до шепота. — Ты можешь… прикоснуться ко мне.

В его груди зародилось мурлыканье.

— Покажи мне, как это делается, ви’кейши.

Отодвинувшись, Ахмья взяла его за запястья и направила большие руки к своей груди.

— Здесь.

Рекош опустил взгляд и уставился на нее.

Ахмья тоже посмотрела вниз. Его руки накрыли всю ее грудь, и он держал их там, не двигаясь, точно так, как она их положила.

Почему он не…

Он наклонил голову.

— Это… совокупление людей?

О…

У женщин-вриксов не было груди. Что Рекош мог знать о прикосновении к ним, о том, как ласкать человеческое тело, чтобы доставить удовольствие?

Вероятно, так же мало, как она знала о прикосновениях к вриксу. О том, как… доставлять Рекошу удовольствие.

Ахмья усмехнулась.

— Это только часть. Люди называют это прелюдией. Когда ты прикасаешься к своему партнеру, чтобы возбудить его. Но ты не просто держишь там руки. Предполагается, что ты… ты…