Тьма надвигается

Тертлдав Гарри Норман

Сержант Панфило думал о своем.

– Пропади пропадом эти скоты панталончатые, что обрушили все мосты через реку! – рычал он. – Если б не это, мы бы уже полдороги до Приекуле одолели.

– Больше, – поддержал Теальдо. – Через Ривароли мы прошли, точно ложка касторки. Чучелки до сих пор не поняли, чем их так приложило.

Мимо пробегал капитан Галафроне – энергии у стариках хватало на двоих солдат вполовину его моложе. Услыхав, о чем болтают его подчиненные, он остановился и от души рассмеялся.

– Силы горние, парни, мы к реке вышли пару часов назад! Завтра к этому часу мы будем на том берегу. А там уже – на Приекуле! –

Он примолк, обдумывая собственные слова. – Мы и правда быстро идем, а? В Шестилетнюю все иначе было, уж вы мне поверьте…

– Надеюсь только, что те сучьи дети, что наступают с севера, не доберутся до королевского дворца Ганибу первыми, – заметил Теальдо.

Галафроне рассмеялся вновь.

– Сучьи дети, что наступают с севера, – твои боевые товарищи, солдат, не забывай об этом. И у них ничего бы не вышло, если бы мы не отвлекли внимание валмиерцев на себя.

– Нечестно выходит, сударь, – пожаловался сержант Панфило. – Делаем мы не меньше – еще и тяжелей нам пришлось, – а слава вся им достанется. Нет, все-таки нечестно это!

Прозвучало это по-мальчишески капризно, но Теальдо прекрасно понимал и разделял чувства сержанта.

– Точно, – подхватил он. – Кой толк сражаться, если потом даже похвастаться нечем? Тем парням будет чем похвалиться, а о нас и не вспомнит никто.

– Да уж, сказано настоящим альгарвейцем! – ответил Галафроне. – А я вот что думаю, парни: если мы кауниан прижмем к ногтю, славы хватит на все королевство, прах его побери. Когда мы продули последнюю войну – я тогда в ваших годах был, – стыда, я вам доложу, на всех достало. А когда приколете на грудь ленту «За покорение Валмиеры», ни одна красотка не спросит, в северной армии вы сражались или в южной.

Панфило ткнул пальцем в сторону дороги:

– Вон, кажется, плоты везут.

Действительно, солдаты принялись сбрасывать с двух телег нечто похожее на огромные кожаные блины. К плотам полагалось несколько насосов, и Галафроне отрядил своих подчиненных по очереди надувать плотики.

– Весел нет, – заметил Теальдо. – И как нам прикажут через реку переправляться – грести руками?

– Ты лучше головой думай, – посоветовал Панфило, – чем языком болтать.

Теальдо одарил его оскорбленным взглядом, чем никакого впечатления не произвел – никогда еще в мировой истории сержант не падал жертвой оскорбленного взгляда.

Час спустя появился какой-то тип с капитанскими нашивками на плечах, гербом мелкого дворянчика на груди и нагрудным знаком чародея, глянул на усердно трудившихся солдат и покачал головой.

– Не пойдет, – суетливо пробормотал он. – Нет, никуда не годится! Поднимитесь против течения на милю и плоты оттащите за собой.

– С какого рожна? – прорычал Галафроне. Невзирая на капитанские нашивки, мыслил и разговаривал он, как старый солдат. – Чем тебе здесь место плохо?

Чародей фыркнул, заслышав его простонародный говор, и фыркнул еще раз – заметив, что Галафроне, хоть и офицер, не мог похвастаться дворянскими регалиями. Ответил он тем не менее вежливо и по существу дела:

– Тем, дражайший капитан, что именно там проходит поперек Соретто ближайшая становая жила.

– А-а… – протянул Галафроне, и до Теальдо тоже дошло.

– Неудивительно, что нам не выдали весел, – произнес капитан и повысил голос: – Давайте, парни, время собирать чемоданы! Прежде чем заглянуть к валмиерцам на огонек, надо добраться

до дверей!

Теперь, когда приказ чародея обрел для него смысл, он повиновался без малейшего сопротивления.

Валмиерцы знали, где проходит становая жила, соединявшая маркизат Ривароли с коренными землями их державы. Вражеские ядрометы швыряли свои снаряды черед реку, пытаясь рассеять скопившихся там альгарвейцев, пока драконы Мезенцио не вывели их из строя. Ящеры продолжали обрабатывать огнем и магией восточный берег Соретто, чтобы валмиерцы не вздумали иным способом помешать нападающим.

Близ становой жилы собрался весь полк Омбруно, и не он один, а с ним несколько дивизионов тяжело бронированных бегемотов. Теальдо при виде их только ухмыльнулся. Огромные, уродливые звери стоили своего веса в серебре. Он видел, как одно их приближение сеет в рядах валмиерцев смятение и ужас. А с напуганным врагом сражаться куда легче.

Вместе с товарищами Теальдо дожидался темноты. Несколько валмиерских драконов прорвались сквозь воздушные заслоны альгарвейцев, но сброшенные ими ядра легли по большей части в стороне от скопившихся солдат Мезенцио. И, едва избавившись от груза, вражеские летчики погнали своих ящеров на восток со всей поспешностью.

– Ныне мы переносим войну на вражескую землю! – высокопарно объявил полковник Омбруно. – Ныне мы отомстим за вторжение в наши родные края, отомстим за унижение Шестилетней войны, отомстим за подлое коварство, которым была эта война выиграна! За короля Мезенцио!

Теальдо орал «Мезенцио!» вместе со всем полком. Его приятель Тразоне, стоявший рядом, – тоже, хотя и приподнял насмешливо бровь при этом. Теальдо хотелось сделать то же самое. Его куда больше заботило, удастся ли ему выжить в ближайшие пару дней, чем удастся ли ему отомстить за нанесенное королю оскорбление, и солдат подозревал, что большинство его товарищей думают так же. Валмиерские солдаты, должно быть, больше заботятся о том, как уцелеть самим, чем о том, как спасти шкуру короля Ганибу.

Если повезет, уйма кауниан окажутся до смерти разочарованы.

– На плоты! – приказал капитан Галафроне. – Мы должны врезать желтоголовым сучьим детям со всей силы, отбросить их от берега, чтобы навести приличный мост – не в обиду будь сказано почтенному чародею, конечно.

– Конечно, – согласился тот ледяным тоном.

На кожаный плотик он взобрался вместе с командиром роты, и Теальдо на какое-то время потерял из виду обоих. Он сидел на своем плоту и усердно старался не думать о том, какой прием готовят ему валмиерцы на другом берегу Соретто. Очень скоро он об этом узнает. Остальные солдаты в отделении сержанта Панфило – в основном ветераны сибианской кампании, несколько новичков взамен выбывших – тоже были подавлены и молчаливы. О чем бы ни думали они, никто не проронил ни слова.

Теальдо услыхал, как речные волны заплескались о бока идущего впереди плотика, а затем и его собственный сдвинулся с места. Сила, которую чародей черпал прямо из становой жилы, гнала хлипкий кожаный бурдюк вперед, к другому берегу. Ему было любопытно, что случится, если какой-нибудь меткий или просто удачливый валмиерец пристрелит чародея посреди реки, но выяснять это на личном опыте солдат не желал бы. Он глянул на другой берег, где еще держались последние вражеские подразделения. Сверкали во мраке вспышки рвущихся ядер, которыми осыпали врага альгарвейские драконы.