Тьма надвигается

Тертлдав Гарри Норман

– С вами, вашбродь, побольше будет, чем со многими офицерами, кого я могу припомнить, и притом выше вас чином, – ответил сержант. – Сейчас всех построю.

Выслушать Скарню собралось меньше половины бойцов, служивших в подразделении до того, как альгарвейцы предприняли свою контратаку. Не все они начинали служить в его роте – иные, отстав от своих подразделений, присоединились к нему, потому что даже в самые отчаянные часы отступления приказы капитана Скарню помогали им остаться в живых.

Сейчас он изложил им свой план, завершив речь следующими словами:

– Что бы ни

решил каждый из вас – прощайте. Больше мы не увидимся. Не думаю, что нам стоит разбиваться даже по отделениям. Расходимся поодиночке, самое большее – по двое, если решите уходить. И пусть силы горние выведут вас в те края, где еще правит король Ганибу.

– Скоро ночь, – добавил практичный Рауну. – Самое подходящее время драпать – тогда рыжики нас вряд ли заметят.

– Разумно сказано, – согласился Скарню и обернулся к своим подчиненным: – Уходим небольшими группами, по одной каждые полчаса или около того. Двигайтесь, рассыпавшись по лесу, как я сказал. Если направитесь на северо-восток, то пройдете захваченные рыжиками земли поперек, самой короткой дорогой. Удачи!

– А вы, сударь? – спросил кто-то из солдат.

– О, я-то пойду за вами, будьте покойны, – ответил Скарню. – Но я дождусь, когда уйдет последняя группа.

– Слышали, олухи? – прорычал сержант Рауну. – А ну «ура» капитану Скарню! Будь у нас побольше таких офицеров, побольше таких дворян, мы не оказались бы в такой дыре.

Нестройное «ура» подбодрило Скарню. Еще больше капитану согрело душу то, что предложил его почтить именно сержант – по уставу от ветерана ничего подобного не требовалось.

По мере того, как сгущались сумерки, капитан отправлял в дорогу своих солдат, отряд за отрядом. Наконец от роты осталось не больше дюжины человек. Когда Скарню взялся собирать очередную компанию, некоторые даже не встали.

– Что толку ноги зря бить? – спросил один рядовой. – По мне, война все равно что кончена.

Скарню не стал спорить.

– Кому не все равно – за мной, – бросил он.

Четверо или пятеро солдат присоединились к нему. Остальные растянулись на земле, ожидая, когда появятся альгарвейцы и возьмут их в плен.

Не успел капитан отойти далеко от лагеря, как из-за старого дуба выступила темная фигура.

– Решил с вами отправиться, вашбродь, потому так подумал, что, ежели в лагере останусь, вы шум поднимете, – проговорил Рауну. – Пришлось вот так…

– Неподчинение приказу? – поинтересовался Скарню, и ветеран кивнул. Маркиз рассмеялся. – Пропади я пропадом, если не рад тебя видеть! Вперед! Ночь коротка.

Они старались двигаться по краю леса, но тот не мог тянуться вечно. Когда беглецам приходилось выходить на открытое место, они рассыпались широкой цепью и держались полей, избегая дорог, даже если те вели в нужном направлении. Это оказалось мудрым решением: по дорогам сновали многочисленные альгарвейские патрули на единорогах, которые видели ночью куда лучше, чем кони.

– Снять бы одного-двоих, – пробормотал Скарню, когда патруль миновал их, не заметив. – Но тогда остальные сукины дети на нас набросятся. Хрустальные шары при каждом патруле. Нам бы следовало делать так же. Быстрее могли бы реагировать на атаки.

Если

он доберется живым до своих, то переговорит об этом кое с кем в штабе. «Все по порядку, – сказал он себе. – Сейчас главное – перейти линию фронта».

Порой ему и остальным беглецам приходилось перебегать, пригнувшись и испуганно оглядываясь, пересекавшие их маршрут дороги. Если война почти не тронула поля, то дороги и обочины пометила обильно: звездный свет озарял окопы, воронки, раздутые смердящие трупы людей и животных. Вырвавшись из непроходимых взгорий, альгарвейцы продолжали свое стремительное наступление прямо по дорогам – почему бы нет? Так они могли двигаться быстрей, нежели по пересеченной местности. И соотечественники Скарню сражались с ними на дорогах, сражались… и терпели поражение.

Когда заря окрасила край неба впереди розовым, Скарню понял, что все еще находится на захваченной альгарвейцами территории – больше по запаху тления. День они с Рауну и еще несколькими бойцами переждали в самых густых зарослях, какие смогли найти. Остатки галет, сухого сыра и кровяной колбасы поделили на всех. Скарню вызвался нести первую вахту. Ближе к полудню он растолкал одного из рядовых, а сам прилег рядом.

Во сне он видел землетрясение, очевидно, потому, что Рауну долго тряс его за плечо, когда пришло время будить командира.

– Солнце село, вашбродь, – доложил ветеран. – Пора в путь.

– Ага… – Скарню зевнул и устало поднялся на ноги. – Если бы ты меня не поднял, я бы, наверное, целые сутки тут мог проваляться.

Рауну сухо хохотнул.

– Кто бы не мог? Но лучше не стоит.

Они продолжали двигаться, как и прошлой ночью. Однажды беглецам пришлось залечь, когда мимо пронесся, направляясь на юго-восток, полный альгарвейских солдат становой караван.

– Нельзя было им такого позволять, – со злостью промолвил Скарню, поднимаясь на ноги. – Надо было лучше расколдовывать становые жилы.

– Нам много что следовало делать получше, – заметил Рауну, и капитан не мог с ним не согласиться.

– Широкую ли просеку они через наши края прорубили? – спросил один из солдат, когда стало казаться, что не будет конца тошнотворно-сладковатой вони тухлого мяса и страху перед вражескими дозорами.

– Слишком широкую, – ответил Скарню: истина столь же очевидная, как и та, что высказал Рауну.

Спустя еще час они заметили очередной патруль, но не на дороге, как обычно, а среди полей. Капитан не сразу осознал, что солдаты носят не килты, а штаны. Сердце его бешено забилось. Не выглядывая из-за куста, за которым прятался, он негромко крикнул патрульным:

– За короля Ганибу!

Солдаты принялись озираться.

– Кто идет? – воскликнул один из них по-валмиерски.

Родная речь звучала для Скарню как музыка. Он назвался, добавив:

– Я и мои люди из ударной армии. Пробрались мимо альгарвейцев.

– Тогда вам повезло – немногим это удалось, – мрачно ответил солдат. – Да немногие и пытались, правду говоря. Покажитесь, чтобы мы знали, что вы сами не рыжики-лазутчики.

Скарню покинул укрытие первым, двигаясь медленно и осторожно, чтобы валмиерские патрульные не подстрелили его с перепугу.