Тьма падет
Шрифт:
– Да. Нас приглашали каждый год, но вечеринки в честь его годовщины всегда выпадали на наш с Джульет отпуск во Франции… Понимаете, у нас домик в Провансе. В прошлом году там затеяли ремонт, и мы остались в Британии. Решили, что все-таки стоит принять приглашение Макса. – Эшли откинулся в кресле. – Это была частная вечеринка на несколько сотен человек. Поскольку темой был бал-маскарад, с таким количеством народа было сложно понять, кто есть кто. Не помню, чтобы я видел там Ноя Хантли. А ты?
– Вы же только что подтвердили, что это
– Я имел в виду «встречал». Я не помню, чтобы я его там встречал. Я видел его издали, – поспешно исправился Эшли. Он выглядел все более и более раздраженным и явно изрядно нервничал.
– Мы даже Макса и Ника особо не видели, а ведь это была их вечеринка, – сказала Джульет.
– Почему вас пригласили? Кажется, вы сказали, что не слишком хорошо их знали, – спросила Кейт.
– А почему нет? В прошлом мы все-таки работали вместе. Мир бизнеса в Уэст-Кантри очень тесен.
– Такого рода вечеринки – очень хороший способ наладить связи, – добавила Джульет. – А мы много времени уделяем налаживанию связей.
– Я поговорил с одним из официантов, который работал на той вечеринке, – сказал Тристан. – Он сообщил, что Ной Хантли предложил ему денег за то, чтобы он согласился заняться с ним сексом в песчаных дюнах неподалеку.
Джульет высоко подняла брови.
– Бог ты мой. Я плохо знакома с женой Ноя, с Хелен, но хотела бы я знать, почему она все еще с ним живет, – проговорила она. – Как был политиком, так и остался. Мне часто приходится иметь с ними дело, и я слышала кучу историй об их извечных интрижках и изменах. Создается впечатление, что огромное количество политиков геи, хотя при этом они женаты.
– Что напоминает мне об еще одной причине, по которой мы не хотели давать свет всей этой истории с секс-работниками, – сказал Эшли. – Политический курс тогда сильно изменился. Под руководством Блэра правительство отменило 28 раздел. Партнерские браки между однополыми партнерами были узаконены. Больше нельзя было так просто напечатать, что кто-то гомосексуал – разглашать эту информацию без согласия стало незаконным. А поскольку мы больше не могли предъявить доказательства, что Ной Хантли пользовался услугами секс-работников, это означало, что с правовой точки зрения он обычный гей, скрывающий свою ориентацию и вступающий в сексуальные связи по обоюдному согласию.
– А что насчет его жены? Хелен? – спросил Тристан.
– Она работает у него секретарем. Полагаю, Хелен просто закрывает на все это глаза. А что до Ноя, по-моему, он до сих пор инвестирует финансы в проекты Ника.
– Сейчас кто-то из вас ведет бизнес с Ником? – спросила Кейт. Они уже знали, что ответ будет отрицательным – по крайней мере, в Регистрационной палате никаких упоминаний об этом не было, но почему бы не проверить.
– Ник частный инвестор, а я побаиваюсь фондового рынка. Возможно, во мне говорит мое происхождение из семьи рабочего класса, – ответила Джульет. – Я предпочитаю
Кейт кивнула, следя, как Тристан тщательно конспектирует ее слова. Все больше и больше пересечений между одними и теми же людьми.
– Если позволите, я бы хотела вернуться к обсуждению Джоанны Дункан. Ее тексты хранились в главной базе данных «Вест-Кантри Ньюс»?
– Только те, что вышли в печать. В 2002 году у нас в редакции только-только появился интернет, буквально пару месяцев как. Локальную сеть мы тогда еще толком не настроили, – ответил Эшли.
– Она не хранила свою работу на жестком диске рабочего компьютера?
– Нет. Она пользовалась ноутбуком, – ответил Эшли.
– Она оставила его на работе?
Лицо у Эшли становилось все более раздраженным.
– Господи боже. Какой интересный вопрос. Не знаю? Вроде бы нет.
– Полиция не знает, что случилось с ноутбуком Джоанны и всеми ее записями, – сказала Кейт, не сводя с него внимательного взгляда.
– Я тоже этого не знаю.
Наступила долгая тишина. Эшли и Джульет явно с нетерпением ждали, когда разговор наконец-то подойдет к концу.
– Можно задать вам пару более конкретных вопросов? – спросил Тристан. – Эшли, вас не было в городе в субботу седьмого сентября, когда Джоанна пропала без вести?
– Нет. Я говорил об этом полиции, когда давал показания. Я был в Лондоне, на встрече со старым другом из университета. Он это подтвердил, – сказал Эшли.
– Да, с другом по имени Тим Джекэлс, – сказал Тристан, пролистав блокнот. – Вы провели вместе выходные в северном Лондоне. У него там была квартира.
– Он был театральным режиссером. Я приехал посмотреть на его новую постановку. К сожалению, Тим скончался пять лет назад.
Кейт заметила неловкость, мимолетно промелькнувшую между Джульет и Эшли. Быстрый косой взгляд.
– А я была дома, насколько я помню, – сказала Джульет. – Полиция не спросила, чем я занималась. Просто хотели подтверждения, что Эшли в городе не было.
– Мы пытались связаться с Ритой Хокинг, коллегой Джоанны. Она была в редакции в тот день, когда Джоанна пропала. Может быть, вы еще поддерживаете с ней связь? – спросил Тристан.
– Нет, я давно не общался с Ритой. Она сейчас вроде бы живет в Америке?
– Да, она работает в «Вашингтон Пост». К сожалению, она не отвечает на наши звонки.
– Жаль, что Минетт больше нет в живых. Она работала с копировальными машинами. Железная была женщина и всегда была в курсе, если в редакции что-то происходило.
– А в редакции что-то происходило? – спросила Кейт. Эшли раздраженно закатил глаза.
– Естественно, нет. Это просто фигура речи, – ответил он. – Но она наверняка знала о Джоанне больше, чем я.
– Какая у нее была фамилия?
– Замора. Минетт Замора, – ответил Эшли. – Она умерла пару лет назад от рака легких.