Тьма сгущается
Шрифт:
А одно из разрывных ядер по нечаянности угодило в дом на окраине деревни. Так вот, от него ничего не осталось. Совсем ничегошеньки. А вдова, которая там жила, с тремя детьми аккурат в тот момент в доме находилась. И вся ее семья тоже.
Все время, пока длилась эта бойня, Ваддо скорбно молчал. Затем он встрепенулся и хрипло чирикнул, указывая на дымящиеся останки только недавно вошедшего в село отряда:
— Мы должны похоронить этих героев!
— Интересно, а что было бы, кабы они не вышли на околицу, а все еще гуляли по деревне,
Но Ваддо бросил на него такой злобный взгляд, что крестьянин, к своему собственному удивлению, спасовал и быстро ушел домой.
А на следующий день четыре конные пары приволокли ядрометы. Их установили на околице леса и тут же пустили в дело. Альгарвейцы наступали. Гаривальд сначала пытался не замечать их, но получалось плохо. А вскоре не заметить стало просто невозможно, потому что альгарвейцы стали метать ядра по деревне.
На полях взбухали земляные тучи, осыпаясь воронками. И Гаривальду впервые стало по-настоящему страшно: ведь это же хлебушек! Как теперь Зоссену пережить эту зиму? Если ему только доведется ее пережить.
И тут над толпой остолбеневших в своей скорби крестьян раздался голос одного из них, из тех, кто понюхал пороха в Шестилетней войне:
— Да очухайтесь вы, обормоты! Сейчас вас всех взрывами разнесет! И ваши дома тоже! Хорошо если двери сортира устоят!
Сам кричавший давно уже лежал на земле, прикрыв голову руками, и сразу было видно, что он знает, что говорит.
Во всяком случае, Гаривальд ему сразу поверил и тут же побежал к своему домику. Он надеялся, что у него еще есть время вырыть хоть маленькую, да «щель». Так солдатики называли окопы, которые им так и не пригодились. И тут же рядом взорвалось ядро. Гаривальд упал, оглушенный и покатился по земле. И все остальные тоже попадали на землю, не в силах сдержать криков ужаса. Кричали все, кроме одной женщины — она тоже упала, но вдруг ее голова дернулась и вывернулась вовсе непонятным образом. Встать ей уже было не суждено.
Долго еще шло сражение, но помаленьку ункерлантская артиллерия, подавленная превосходящими силами противника, стала стихать. Несколько человек из расчетов ядрометов бросились к лесу. Лежа на брюхе, Гаривальд тихо материл их — ведь их оставшиеся товарищи либо лежали без сознания, либо были серьезно ранены.
А потом сквозь Зоссен хлынул поток солдат в сланцево-серых мундирах. Угостить их можно было разве что водой из колодца, и на воду местные не скупились.
А на следующее утро объявился офицер и сообщил:
— Это отличное место для укрепрайона. Мы заставим рыжиков заплатить по всем счетам! С нами силы горние! А вы, крестьяне, переселяйтесь на запад. Если вам повезет, то сможете потом вернуться.
— Но ваше сиятельство, — попытался возразить Ваддо, — ведь в таком случае деревни больше не будет!
В ответ офицер поднял жезл и упер его в лоснящуюся физиономию старосты:
—
Но уже следующий его приказ прервал отчаянный вопль полкового кристалломанта:
— Ваша милость! Рыжики прорвали оборону на южном направлении! Если мы попытаемся окопаться здесь, по нам ударят с фланга!
— Будь они прокляты! — зарычал офицер. — Мы ведь могли удержаться здесь!
Его скулы заходили ходуном, и лежавший поблизости Гаривальд услышал скрип его зубов. Но тут плечи офицера поникли.
— Кто бы там ни командовал, только сложить голову запросто так я ему не помощник. Отступаем! Снова отступаем!
Но некоторые из его людей, не дожидаясь приказа, уже начали короткими перебежками двигаться в сторону запада. И, похоже, опыт у них в этом был немалый. Гаривальд только дивился: это ж откуда надо было тикать, чтоб так навостриться!
— Староста! — загремел офицер, и Ваддо опасливо прихромал пред его не очень ясные очи. Губы офицера брезгливо искривились: — А, это ты. Слушай сюда: если в вашей глуши вдруг найдется кристалл, закопай его поглубже. Тебя ой как не обрадует, если я расскажу, что рыжики с тобой сделают, если его найдут.
И не дожидаясь ответа, он круто развернулся и ушел. Гаривальд видел нешуточную внутреннюю борьбу, отразившуюся на лице старосты: чью сторону взять — короля Мезенцио или конунга? Или свою собственную?
— Гаривальд! — вдруг позвал Ваддо.
— Чего тебе? — проворчал крестьянин. Он заранее знал, что скажет ему этот стручок. Куда ему копать землю, убогому-то, хромому! И оказался прав.
— Возьми лопату и ступай за мной, — приказал Ваддо. — Лучше спрятать кристалл подальше. А времени у нас, почитай, и вовсе нету.
В душе желая, чтобы староста нашел кого-нибудь другого, Гаривальд отыскал где-то лопату и вскинул ее на плечо. Староста заскочил в дом (который, кстати, совсем не пострадал от бомбардировки) и тут же появился с кристаллом в руках. Затем он повел Гаривальда к одной из воронок в своем огороде.
— Закопай его на дне, — угрюмо молвил староста. — Все равно земля сейчас дыбом встала — кто там докопается!
— Ой, чтой-то мне боязно, — вздохнул Гаривальд, но все же прыгнул в воронку и принялся за работу.
Однако от старосты любой гадости следовало ожидать, и потому он копать — копал, да с оглядкой. Мало найдется крестьян в Зоссене, кто сказал бы о старосте доброе слово. Даже если придут рыжики, им тут же добрые люди про него такого нарасскажут, что ему небо с овчинку покажется! Вот только и Гаривальду тогда тоже придется ох как несладко!
Размышляя подобным горестным образом, Гаривальд зарыл кристалл, присыпал его сверху землею и полез вон из воронки. По дороге домой он украдкой выкинул лопату.