Тьма века сего
Шрифт:
Янг величественно поднялся из-за стола и подошел к Маршаллу с улыбкой снисходительного, всепонимающего отца. Он положил руку ему на плечо и сказал:
– Как ты думаешь, Маршалл, она счастлива?
– Я никогда не видел ее счастливой. Может быть, только потому, что когда я ее вижу, она находится в моем обществе.
– И это, видимо, объясняется тем, что ты считаешь непонятным путь, который она выбрала в жизни. Скорее всего, ты высказываешься в духе полного неприятия ее философии…
– О, да! А также профессорши, которая впутала ее в эту философию.
Янг подумал и отрицательно покачал головой.
– Санди прослушала у нее пару курсов, и я замечаю, что моя дочь все больше и больше теряет связь с реальностью.
Янг довольно рассмеялся.
– Маршалл, похоже, что она просто начинает изучать и познавать тот мир, ту вселенную, в которой живет. Разве ты забыл себя в этом возрасте? Многие истины представляются человеку обманом до тех пор, пока он не познает их сам. Вероятнее всего, это происходит сейчас с Санди. Она очень умная девочка. Уверен, что ей необходимо разобраться и найти себя.
– Ну что ж, надеюсь, как только Санди найдет себя, она позвонит.
– Маршалл, я думаю, что ей гораздо легче было бы позвонить, если бы она знала, что дома ее встретит понимание и сочувствие. Не в нашей власти решать за другую личность, что ей делать с собой, или заставить ее занять то или иное место во вселенной – Каждый человек должен самостоятельно найти свой собственный путь и свою собственную истину. Для того, чтобы мы могли существовать в этом мире как цивилизованное общество, нам необходимо научиться уважать других, признав за ними право на свои собственные убеждения и взгляды.
Маршалл услышал знакомый мотив, как будто мысли из головы Санди перекочевали в голову Янга. Он не удержался от вопроса:
– Ты уверен, что никогда не встречался с профессором Лангстрат?
– Абсолютно уверен, – ответил Янг с улыбкой.
– И с Альфом Бруммелем тоже?
– С кем?
– С Альфом Бруммелем, шерифом? Маршалл впился взглядом в лицо пастора. Скажет ли Янг правду?
– Я мог встречаться с ним когда-нибудь… – ответил Янг наконец. – Я пытаюсь припомнить кого-нибудь с этим именем.
– Так вот, он думает точно так же, как ты. Тоже говорит, что мы должны договориться и быть терпимыми. Как получилось, что он стал полицейским, ума не приложу.
– Но мы, кажется, обсуждали Санди?
– Хорошо, продолжай. Янг заговорил:
– Все эти вопросы, над которыми ты бьешься, – что есть правда, а что – не правда, или что такое истина и почему у нас разные взгляды… многое из этого невозможно понять умом, ответы может подсказать только сердце. Мы все чувствуем истину, которая заставляет наше сердце биться в унисон. Каждый человек обладает естественной потребностью творить добро, любить. Каждый желает, чтобы он сам, как и другие люди, стремились к своему благу и благу ближнего…
– Как я понимаю, ты не был на фестивале? Янг крякнул от досады:
– Я не отрицаю, что мы, люди, по ошибке можем склоняться к тому худшему, что в нас есть.
– Пастор, скажи-ка, ты был на фестивале?
– Конечно,
– Значит, ты не заглядывал в луна-парк?
– Конечно, нет. Зачем мне бросать деньги на ветер? Что же касается Санди…
– Да, мы говорили о том, что есть истина, и о различных взглядах… по отношению к Богу, например. Похоже, она не может Его постичь, а я как раз стараюсь это сделать. Мы не можем найти общей точки зрения в вопросах религии, и, как видно, ты нам не поможешь.
Янг многозначительно улыбнулся. Маршалл понял, что сейчас услышит нечто возвышенное.
– Твой Бог, – важно произнес Янг, – есть там, где ты будешь Его искать. И чтобы найти Его, нужно только открыть глаза и увидеть, что Он, в первую очередь, находится внутри каждого из нас. Мы не можем быть вне Его, Маршалл. Просто мы ослеплены своим незнанием, и это мешает нам ощутить ту любовь, ту надежность и смысл жизни, которых мы так жаждем. Иисус указал нам наши грехи на кресте, не так ли? Он сказал: «Отче, прости им, что не ведают…». Тем самым Он подал нам пример стремиться к познанию, всегда и во всем. Ты занят именно этим, так же, как и Санди. Все твои беды из-за ограниченности взглядов, Маршалл. Ты должен открыть свое сознание. Ты должен искать, и Санди тоже.
– Значит, ты считаешь, – подумав произнес Маршалл, – что все зависит от того, как мы смотрим на вещи?
– Частично, да.
– И если я что-то воспринимаю определенным образом, это вовсе не означает, что все остальные воспринимают одинаково со мной, верно?
– Совершенно верно! – похоже, Янг был очень доволен своим учеником.
– Стало быть… посмотрим, правильно ли я тебя понял. Мой репортер Бернис Крюгер решила, что видела, как ты, Альф Бруммель, и еще трое неизвестных совещались за балаганом для метания дротиков. Значит, это было только ее личное восприятие действительности?
Янг улыбнулся странной, обозначающей «чего-ты-добиваешься» улыбкой и ответил:
– Как я понимаю – Маршалл, ты сказал это только для примера. Уверяю тебя, я и близко не подходил к аттракционам. Я терпеть не могу подобных развлечений.
– И ты не был вместе с Бруммелем?
– Нет, вовсе нет. Как видишь, у мисс Крюгер совершенно искаженное восприятие других людей.
– Ты хочешь сказать, вас обоих.
Янг, улыбнувшись, пожал плечами. Маршалл решил поднажать немного:
– Как ты думаешь, насколько искажено ее восприятие?
Янг по-прежнему улыбался, но лицо его немного покраснело.
– Маршалл, чего ты от меня хочешь? Чтобы я поссорился с тобой? Уверен, что ты пришел сюда не за этим.
Маршалл решился на отчаянный шаг и выложил свои козыри:
– Она сделала несколько снимков, Янг вздохнул и некоторое время смотрел в пол. Потом он холодно произнес:
– Когда в следующий раз ты принесешь эти снимки, мы продолжим наш разговор.
Ухмылочка Янга была как плевок в лицо Маршалла.
– Ладно, – пробормотал он, не опуская глаз.