Тьма. Том 1 и Том 2
Шрифт:
Я должен официально затребовать с него компенсацию. Или виру, как тут это дело называют. Через Судебный Приказ.
Вот пока я обычный человек – могу бить других обычных людей. Меня обозвали какой, и я отвесил хаму под сраку. В худшем случае, «хулиганку» пришьют, а это, как сказали бы в мире Андрея – административное нарушение.
А как стал меченым, так теперь всё – не могу, пока на меня первого не напали. Если первый начну – будет уголовное преступление. Могут, конечно, заменить наказание штрафом,
Другое дело, если меня другой двусердый оскорбил. Тогда, по всем правилам, можно вызвать его на дуэль. Правда, я на дуэли с настоящим меченым профукаю десять раз. И это только за первую секунду боя.
Вот и выходит, что я как меченый должен за языком следить. Чтобы, не дай Бог, не обидеть того, кто сильнее меня. А обычный человек может мне хамить, сколько его душе влезет.
Обидно, да. Вот только отчасти в такой ситуации были виноваты сами двусердые, которые на протяжении пары веков упорно отказывались от отмены дуэлей. После пары громких скандалов, случившихся уже в середине двадцатого века, отец нынешнего царя разозлился и ввёл такие драконовские законы, что двусердым стало не продохнуть.
А вот не надо Рюриковичей злить! Официально, Рюриковичи – совершенно бешеный род.
Ни в десятом веке, когда они в Новгороде утвердились, ни позднее характер у них не исправился. Наоборот, этот ген бешенства от Рюриковичей передавался и прямым потомкам, и многочисленным бастардам, и тем внебрачным детишкам, о которых никто не знал.
Вообще врачи и лекари царства уже давно научились выявлять царскую кровушку. Так что если у кого-то часто рвало башню – его быстренько тащили на анализ. И если кровь Рюриковичей в тебе обнаружена – лови сокола на левую щеку. Теперь так и будешь ходить, пугая всех птицей на физиомордии.
Так что не надо было двусердым злить царя.
Потому что он Рюрикович. Самый главный.
И, возможно, самый бешеный.
Ну а у меня теперь ещё одна проблема. Я, честно говоря, не знаю всех тонкостей и нюансов законодательства по поводу двусердых. А значит, могу походя нарушить какой-нибудь указ или правило.
Короче, чем быстрее я вникну – тем лучше будет.
Тёмный Приказ обосновался в мрачном доме на набережной той самой речки Карамыс. Мощное здание с гранитными колоннами было выполнено в греческом стиле. Но с явным русским колоритом. Ромеи как-то больше любят прямоугольные окна, а не стрельчатые в виде амбразуры.
Тёмно-рыжий кирпич, из которого были сложены стены, с годами запылился, натурально став тёмно-серым. И чистить его, похоже, никто не собирался. Вокруг здания был разбит маленький парк, такой же мрачный и тенистый. А всю территорию окружала чугунная ограда.
В общем, берлога самого таинственного Приказа – после Тайного, конечно – выглядела под стать названию. И, судя по пустой набережной, люди предпочитали мимо лишний раз не ходить. Уж очень мрачной была репутация у меченых.
На проходной меня остановили два ратника в тяжёлой броне и с жутковатого вида автоматами.
Оружие было заточено под патроны, усиленные «тенькой» и опасные даже для высокоранговых двусердых. Ну и для отродий Тьмы, само собой. Но задача этих конкретных ратников явно состояла в том, чтобы, в случае чего, разобраться с мечеными.
И они такие были не одни в здании. Их хватало, кажется, почти на каждом этаже, где мне удалось побывать.
А побывать мне пришлось много где!..
Первым делом я, само собой, отметился в приёмной, где мне подсказали, куда идти дальше. Затем отправился в отдел кадров, где со мной пообщались сразу два специалиста – кадровик и психолог.
Следом пришлось поочерёдно посетить лекарский этаж, а затем – врачебный. В чём разница? А я сейчас объясню.
Получить звание врача в этом мире было сложно. Потому что врач здесь был в первую очередь не врачом, а учёным, который работает с целым парком специализированного оборудования. И не столько для лечения, сколько для изучения «теньки» и двусердых.
При этом сами они не пользовались «тенькой». И даже приборы применяли исключительно те, что работают без её участия.
В то время как лекари и знахари активно использовали «теньку» для лечения.
Едва вырвавшись из цепких рук местных эскулапов, я снова отправился в отдел кадров. Где и был удостоен общения с важным человеком. И не просто важным: это был царский поверенный в вопросах образования двусердых. Он, конечно, состоял в Тёмном Приказе, но мог докладывать в обход приказного головы, то есть своего начальника, напрямую царю.
Когда я пришёл, на столе этого старого боярина уже лежало моё личное дело.
И с того момента, как его читал Соболев, оно заметно подраспухло.
– Седов, значит… – задумчиво проговорил царский поверенный, перелистывая страницы. – Странный ты Седов, так-то…
– Нормальный, ваше благородие, – попытался оправдаться я.
– Не-не… Странный! – не поверил мне боярин. – Все так говорят!
И потыкал пальцем в моё личное дело, будто я его читал и знаю, кто эти таинственные «все».
– Отправим тебя, Седов, в училище! – наконец, сообщил вердикт боярин. – Будешь учиться.
Как будто в училище за чем-то другим идут… Нет, вообще-то идут! Заводить полезные знакомства, например. Но на первом-то месте, в любом случае, учёба!
– В загородном училище мест нет… – всё так же, будто мне это что-то говорило, продолжил боярин. – Направлю-ка я тебя в Покровское имени Василенко! Там тебе, дружочек, самое место!
Страшно звучит… Так-то… Будто в тюрьму распределил.
– Иди-ка в бухгалтерию, Седов! Получи там подъёмные. А потом вернёшься и заберёшь у моего доверенного документы для поступления.
– Разрешите идти?
– Да вали уже, так-то…
– Понял. Принял. Свалил, – не удержался я от того, чтобы поприкалываться.