Тьма
Шрифт:
Но отец Патрикей, ни слова не говоря, направился к выходу.
14
Исчадие ада совсем рядом
Удивительные события творятся в крохотном старинном городке Верхнеоральске, что находится, как говорится, «во глубине сибирских руд». Несмотря на малые размеры, в городке кипит жизнь. Еще совсем недавно Верхнеоральск был город как город, каких в России сотни, если не тысячи: провинциальный, сонный и пыльный. Провинция и пыль никуда не делись, а вот сна как не бывало. По непроверенным сведениям, власть в городке захватили казаки, но смогли удержать ее лишь на короткое время. Нынче же Верхнеоральском правит женщина, из той породы, что коня на ходу остановит и в горящую избу войдет… Новая правительница, видом истинно русская «бой-баба», установила зверские порядки,
Нужно отметить: мысль о поджоге чертова дома пришла отцу Владимиру совершенно внезапно. Доселе он ни о чем подобном и не помышлял. Он вообще как будто и забыл, что с ним произошло, и только визит отца Патрикея пробудил в душе отца Владимира чувство гнева. Ощущение возникло такое, точно ему плюнули в лицо, а он не в состоянии стереть плевок.
Отец Владимир был человеком решительным и не привык долго обдумывать предстоящее дело. В его голове быстренько созрел план. Он берет канистру, а лучше большую банку с бензином, и ночью, под покровом темноты, пробирается к картошкинскому подворью, проникает внутрь, обливает бензином углы дома и поджигает его. А касаемо тех, кто находится внутри, то ни его забота, что с ними случится дальше. На все, как говорится, Божья воля. Конечно, лучше бы обойтись без жертв, хотя этот Шурик, несом– ненно, заслуживает весьма серьезного наказания.
Теперь нужно изучить место предстоящей операции. Отец Владимир весьма смутно представлял, где находится дом Картошкиных, и потому пригласил Фросю и попросил, чтобы та растолковала, как до него добраться. Прислуга удивилась странному любопытству хозяина, однако охотно обрисовала дислокацию подворья. Идти туда, по Фросиным словам, от поповского жилища не больше пятнадцати минут. Отец Владимир облачился в партикулярное платье, а именно: джинсы, кроссовки и желтую майку с надписью «Prinston University» и рисунком гадящего кота, собрал роскошные волосы в пучок на затылке, потом немного подумал и водрузил на нос темные очки. Теперь батюшка выглядел точь-в-точь как столичная штучка, какими их представляют по фотографиям в глянцевых журналах. Для Верхнеоральска подобный «прикид», а особенно коса между лопатками были несколько необычны, однако отец Владимир решил изображать иностранного туриста, неведомо какими путями забредшего в городок, и с этой целью сгорбился. Однако не успел он выйти из дома, как инкогнито было раскрыто. Первая попавшаяся старушка радостно приветствовала не совсем удачно замаскировавшегося священнослужителя.
«И черт с ним, – подумал отец Владимир. – Узнали так узнали!» Дальше он зашагал уже не сутулясь.
Картошкинский дом он узнал сразу, поскольку перед ним, как и указывала Фрося, стояла небольшая толпа. Отец Владимир приблизился к забору и заглянул за него. Своего врага он опознал сразу же. Тот, смежив веки, сидел на скамейке перед входной дверью и, казалось, дремал.
– Вот ты где, гад, – еле слышно прошептал плохо замаскированный священник. – Ну, погоди!
Он окинул двор внимательным взглядом. Собака отсутствовала. Это радовало. Значит, помешать ему никто не сможет. К тому же дом, как он и ожидал, был деревянным и весьма ветхим. Значит, заполыхает на славу. А если еще входную дверь подпереть… Нет, нет! Лишние жертвы не нужны. Только бы с этим уродом расправиться. Он мне, гаденыш, за все ответит.
Отец Владимир, увидев все, что ему было нужно, развернулся и зашагал в обратном направлении.
Когда как следует стемнело, он спустился в гараж, где стояла почти новая «Мазда», достал канистру с бензином и наполнил до горлышка две пластиковые колбы из-под «фанты», сунул их в пакет и вновь поднялся в жилые помещения. Тут отец Владимир вновь облачился в мирское платье, только вместо желтой футболки надел черную, подхватил пакет и вышел на улицу.
Ночь была тихой и теплой. Допотопные фонари на деревянных столбах светили, казалось, через силу, словно находились на последнем издыхании. Конусовидные столбы неяркого, теплого света освещали лишь пятачки внизу под собой, и от этого мрак вокруг казался
Вот и дом Картошкиных. Ни огонька. Все крепко спят. Вокруг тишина, только у сарая с заунывным однообразием цвиркает сверчок.
Отец Владимир, несмотря на относительную молодость, был несколько грузноват, да еще облачен в джинсы. Поэтому лезть через забор он не решился. Вместо этого священник избрал самый простой путь – подошел к калитке и осторожно потянул ее на себя. Калитка послушно отворилась. Удача способствовала ему. И он вошел во двор.
На мгновение отца Владимира посетила нелепая мысль: а то ли он делает? Но мстительный поп тут же отогнал ее. Раз уж решился на такое дело, назад пути нет.
Он на цыпочках подошел к самому порогу и вновь прислушался. Где-то в отдалении залаяла собака, ей вторила другая, но брехали они вяло, без злобы, скорее для очистки совести. Отец Владимир остановился у порога и задумался. Он собирался что-то сделать, вот только что? Ах, да. На случай, если кто-то внезапно захочет выйти во двор, нужно подпереть дверь снаружи. Конечно, потом, когда разгорится, подпорку он уберет… Обязательно уберет!
Поджигатель осмотрелся. Глаза его уже привыкли к темноте, и он разбирал отдельные предметы. У сарая стояла прислоненная к стене лопата. Как раз то, что нужно. Поп взял ее и подпер входную дверь. Теперь можно было выполнять основную задачу. Он достал из пакета пластиковую бутылку, отвинтил крышку и щедро оросил бензином нижний венец одного из углов дома. Полностью занятый своим грязным делом, поп и не подозревал, что за его действиями внимательно наблюдают.
А наблюдал за отцом Владимиром никто иной, как отец Патрикей. Свой пост поблизости от картошкинского подворья он занял еще загодя и терпеливо ожидал явления мстительного коллеги часа два, а когда тот появился и вошел во двор, отец Патрикей тоже приблизился к забору и стал смотреть, что делает собрат по стезе. Увидев, как тот подпер лопатой дверь, он от ужаса перекрестился, однако способности к действию не потерял, а тоже отворил калитку.
В отличие от своего собрата отец Патрикей был облачен в старенькую рясу черного цвета и почти сливался с окружающей тьмой. На ногах его были надеты галоши. Поэтому передвигался седовласый попик совершенно бесшумно. Он подкрался к отцу Владимиру и теперь стоял от него всего в нескольких шагах. Отец же Владимир тем временем, не выпуская пластиковой бутылки с бензином из левой руки, правой достал из кармана джинсов коробок со спичками и приготовился к поджогу. Он чиркнул спичкой и еще раз, для верности, решил пролить горючей жидкостью угол дома. В это мгновение со словами: «Остановись, сын мой!» отец Патрикей схватил поджигателя за руку. От неожиданности тот подпрыгнул на месте, причем от толчка бензин пролился на джинсы и кроссовки. Вывалившаяся из пальцев горящая спичка довершила дело. Одежда немедленно вспыхнула. Занялся и дом.
Отец Владимир истошно заорал и закрутился на месте. Между тем упавшая на землю пластиковая бутылка с остатками горючей жидкости тоже полыхнула, добавив пламени, и отец Владимир очутился словно бы в кольце. Куда бы он ни бросался, везде бушевал огонь. В довершение загорелся пакет со второй бутылкой.
Отец Патрикей, успевший отскочить, тем самым не попал в кольцо огня, и теперь бессмысленно прыгал на месте, пытаясь помочь отцу Владимиру. Однако толку от этого не было никакого.
– Горим! – заорали в доме. В дверь заторкали, но поскольку она была подперта, толку от этих толчков оказалось мало.
Теперь отец Владимир пылал уже целиком. Он зачем-то бросился к сараю, тем самым расширив зону возгорания. Отец Патрикей наконец догадался скинуть с себя рясу и набросил ее на пылающего коллегу, однако было уже поздно. Отец Владимир прекратил метаться по двору и упал на землю.
Послышался звук разбиваемых стекол. Из окон стали выпрыгивать обитатели картошкинского дома. В первую очередь Толик освободил дверь, потом вытащил из сеней два ведра с водой и облил угол дома. Рядом суетились близнецы и мамаша.