Тьмать

Вознесенский Андрей Андреевич

РЕКBИЕМ ОТПТИМИСТИЧЕСКИЙ

За упокой Высоцкого Владимираколенопреклонённая Москва,разгладивши битловки, заводилаего потусторонние слова.Владимир умер в два часа.И бездыханностояли полные глаза,как два стакана.А над губой росли усыпустой утехой,резинкой врезались трусы,разит аптекой.Спи, Шансонье Всея Руси,отпетый.Ушёл твой ангел в небесиобедать.Володька,если горлом кровь,Володька, когда от умных докторовворотит,а баба, русый журавель,в отлёте,орёт за тридевять земель:«Володя!»Ты шёл закатною Москвой,как богомаз мастеровой,чуть выпив, шёл, популярней, чем Пеле,с беспечной чёлкой на челе,носил гитару на плече, как пару нимбов.(Один для матери – большой,золотенький,под ним для мальчика – меньшой…)Володя!..За этот голос с хрипотцойдрожь сводит,отравленная хлеб-сольмелодий,купил в валютке шарф цветной,да не походишь.Спи, русской песни крепостной, —свободен.О

златоустом блатарерыдай, Россия!Какое время на дворе —таков мессия.А в Склифосовке филиалЕвангелия.И Воскрешающий сказал:«Закрыть едальники!»Твоею песенкой ревяпод маскою,врачи произвели реа-нимацию.Вернули снова жизнь в тебя.И ты, отудобев,нам всем сказал: «Вы все – туда,а я оттудова…»Гремите, оркестры!Козыри – крести.Высоцкий воскресе.Воистину воскресе.1971

ЖЕСТОКИЙ РОМАНС

Дверь отворите гостье с дороги!Выйду, открою – стоят на пороге,словно картина в раме, фрамуге,белые брюки, белые брюки!Видно, шла с моря возле прилива —мокрая складка к телу прилипла.Видно, шла в гору – дышат в обтяжкубелые брюки, польская пряжка.Эта спортсменка не знала отбоя,но приходили вы сами собою,где я терраску снимал у старухи —тёмные ночи, белые брюки.Белые брюки, ночные ворюги,«молния» слева или на брюхе?Русая молния шаровая,обворовала, обворовала!Ах, парусинка моя рулевая…Первые слёзы. Жёлтые дали.Бедные клёши, вы отгуляли…Что с вами сделают в чёрной разлукебелые вьюги, белые вьюги?1971

ОДА ДУБУ

Свитязианские восходы.Поблескивает изреченье:«Двойник-дуб. Памятник природыреспубликанского значенья».Сюда вбегал Мицкевич с панною.Она робела.Над ними осыпался памятник,как роспись, лиственно и пламенно, —куда Сикстинская капелла!Он умолял: «Скорее спрячемся,где дождь случайней и ночнее,и я плечам твоим напрягшимсяпридам всемирной значенье!»Прилип к плечам сырым и плачущимдубовый лист виолончельный.Великие памятники Природы!Априори:екатерининские берёзы,бракорегистрирующие рощи,облморе,и. о. лосося,оса, жёлтая, как улочка Росси,реставрируемые лоси.Общесоюзный заяц!Ты на глазах превращаешься в памятник,историческую реликвию,исчезаешь,завязав уши, как узелок на дорогувеликую.Как Рембрандты, живут по описитридцать пять волков Горьковской области.Жемчужны тучи обложные,спрессованные рулонами.Люблю вас, липы областные,и вас люблю, дубы районные.Какого званья небосводы?И что истоки?История ли часть природы?Природа ли кусок истории?Мы двойники. Мы агентурадвойная, будто ствол дубовыймежду природой и культурой,политикою и любовью.В лесах свисают совы матовые,свидетельницы Батория,как телефоны-автоматынадведомственной категории.Душа в смятении и панике,когда осенне и ничейноуходят на чужбину памятникинеизъяснимого значенья!И, перебита крысоловкой,прихлопнутая к пьедесталу,разиня серую головку,«Ночь» Микеланджело привстала.1971

ДBЕ ПЕСНИ

1. Он

Возвращусь в твой сад запущенный,где ты в жизнь меня ввела,в волоса твои распущенныешептал первые слова.Та же дача полутёмная.Дочь твоя, белым-бела,мне в лицо моё смятённоешепчет первые слова.А потом лицом в коленкибелокурые своинамотает, как колечки,вокруг пальчиков ступни.Так когда-то ты наматываласвои царские до пятв кольца чёрные, агатовыеи гадала на агат!И печальница другаяУсмехается, как мать:«Ведь венчаются ногами.Надо б ноги обручать».В этом золоте и черниесть смущённые черты,мятный свет звезды дочерней,счастье с привкусом беды.Оправдались суеверия.По бокам моим встаётгорестная артиллерия —ангел чёрный, ангел белая —перелёт и недолёт!Белокурый недолеток,через годы темнотывместо школьного, далёкого,говорю святое «ты».Да какие там экзамены,если в бледности твоейпроступают стоны маминырядом с ненавистью к ней.Разлучая и сплетая,перепутались вконецчёрная и золотая —две цепочки из колец.Я б сказал, что ты, как арфа,чешешь волосы до пят.Но важней твоё «до завтра».До завтра б досуществовать!

2. Она

Волосы до полу, чёрная масть, —мать.Дождь белокурый, застенчивый в дрожь, —дочь.– Гость к нам стучится, оставь меня с ним на всю ночь,дочь.– В этой же просьбе хотела я вас умолять,мать.– Я – его первая женщина, вернулся, до ласки охоч,дочь.– Он – мой первый мужчина, вчера я боялась сказать,мать.– Доченька… Сволочь!.. Мне больше не дочь,прочь!..….– Это о смерти его телеграмма,мама!..1971

ОБСТАНОBОЧКА

Это мой теневой кабинет.Пока нет:гардеробаи полн. cобр. cоч. Кальдерона.Его Величество Александрийский буфетправит мною в рассрочку несколько лет.Вот кресло-катапультавремён борьбы против культа.Тень от предстоящей иконы:«Кинозвезда, пожирающая дракона».Обещал подарить Солоухин.По слухам,VI

век.Феофан Грек.Стол. «Кент».На столе ответ на анкету:«Предпочитаю “Беломор» Кенту».Вот жены акварельный портрет.Обн. натура.Персидская миниатюра.III век. Эмали лиловой.Сама, вероятно, в столовой…Вот моя теневая столовая —смотрите, какая здоровая!На обедвсё, чего нет(след. перечисление ед).Тень бабушки – салфетка узорная,вышивала, страдалица, вензеля иллюзорные.Осторожно, деда уронишь!Пианино. «Рёниш».Мамино.Видно, жена перед нами играла Рахманинова.Одна клавиша полуутоплена,еще теплая.(Бьёт.)Ой, нота какая печальная!Сама, вероятно, в спальне.Услышала нас и пошла наводить марафет.«Уходя, выключайте свет!»«Проходя через пороги,предварительно вытирайте ноги.Потолки новые —предварительно вымывайте голову».Вот моя теневая спальня.Ой, как развалено…Хорошо, что жены нет.Тень от Милы, Нади, Тани, Ниннет+ четырнадцати созданийс площади Испании.Уголок забытых вещей!№ 2,№ 3,№ 8-й – никто не признаётся чей!А вот женина брошка.И платье брошено…Наверное, опять побегла к Аэродромовуза димедролом…Актриса, но тем не менее!Простите, это дела семейные…(В прихожей, чёрен и непрост,кот поднимал загнутый хвост,его в рассеянности гость,к несчастью, принимал за трость.)Вот ванная.Что-то странное!Свет под дверью. Заперто изнутри.Нет, не верю! Эй, Аэродромов, отвори!Вот так всегда.Слышите, переливается на пол вода.(Стучит.) Нет ответа.(От страшной догадки он делаетсянеузнаваем.)О нет, только не это!..Ломаем!Она ведь вчера говорила:«Если не придёшь домой…»Милая! Что ты натворила!(Дверь высаживают.)Боже мой!..Никого. Только зеркало запотелое.Перелитая ванна полна пустой глубины.Сухие, нетронутые полотенца…Голос из стены:«А зачем мне вытираться,вылетая в вентиляцию?!»1972

* * *

В человеческом организмедевяносто процентов воды,как, наверное, в Паганинидевяносто процентов любви!Даже если – как исключенье —вас растаптывает толпа,в человеческом назначениидевяносто процентов добра.Девяносто процентов музыки,даже если она беда,так и во мне, несмотря на мусор,девяносто процентов Тебя.1972

* * *

Приди! Чтоб снова снег слепил,чтобы желтела на опушке,как александровский ампир,твоя дублёночка с опушкой.1972

ПЕСНЯ ШУТА

Оставьте меня одного,оставьте,люблю это чудо в асфальте,да не до него!Я так и не побыл собой,я выполню через секундулюдскую свою синекуру.Душа побывает босой.Оставьте меня одного;без нянек,изгнанник я, сорванный с гаек,но горше всего,что так доживёшь до сединпод пристальным сплетневым окомто «вражьих», то «дружеских» блоков…Как раньше сказали бы – с Богомоставьте один на один.Свидетели дня моего,вы были при спальне, при родах,на похоронах хороводом.Оставьте меня одного.Оставьте в чащобе меня.Они не про вас, эти слёзы,душа наревётся одна —до дна! —где кафельная берёза,положенная у пня,омыта сияньем белёсым.Гляди ж – отыскалась родня!Я выйду, ослепший, как узник,и выдам под хохот и вой:«Душа – совмещённый санузел,где прах и озноб душевой.…Поэты и соловьипоэтому и священны,как органы очищенья,а стало быть, и любви!А в сердце такие пространства,алмазная ипостась,омылась душа, опросталась,чего нахваталась от вас».1972

БОБРОBЫЙ ПЛАЧ

Я на болотной тропе вечернейвстретил бобра. Он заплакал вхлюп.Ручкой стоп-крана торчал плачевнокрасной эмали передний зуб.Вставши на ласты, наморщась жалко(у них чешуйчатые хвосты),хлещет усатейшая русалка.Ну пропусти! Ну пропусти!(Метод нашли, ревуны коварные.Стоит затронуть их закуток,выйдут и плачутпред экскаватором —экскаваторщик наутёк!Выйдут семейкой, и лапки сложат,и заслонят от мотора кров.«Ваша сила —а наши слёзы.Рёв – на рёв!»)В глазках старенького ребёнкаслёзы стоят на моём пути.Ты что – уличная колонка?Ну пропусти, ну пропусти!Может, рыдал, что вода уходит?Может, иное молил спасти?Может быть, мстил за разор угодий!Слёзы стоят на моём пути.Что же коленки мои ослабли?Не останавливали покани телефонные Ярославны,ни бесноватые слёзы царька.Или же заводи и речишниквышли дорогу не уступать,вынесли плачущийОбраз Пречистый,чтоб я опомнился, супостат?Будьте бобры, мои годы и долы,не для печали, а для борьбы,встречные плакальщики укора,будьте бобры,будьте бобры!Непреступаемая для поступи,непреступаемая стезя,непреступаемая – о Господи! —непреступаемая слеза…Я его крыл. Я дубасил палкой.Я повернулся назад в сердцах.Но за спиной моей новый плакал —непроходимый другой в слезах.1972

ПЕТРАРКА

Не придумано истинней мига, —чем раскрытые наугад,недочитанные, как книга, —разметавшись, любовники спят.1972

ЛЕТАЮЩИЙ МУЖИК

1

Встречая стадо в давешние леты,мне объяснила бабушка приметы:«Раз в стаде первой белая корова,то завтра будет чудная погода».

2