То, чего не избежать
Шрифт:
«А это, видимо, его дочь?..» – пришло в голову Дьякову, когда он повторно посмотрел на девушку. Дело в том, что он лишь пару раз краем уха слышал рассказы Воронина о его дочери, и то они почти сразу им забывались.
«Варвара, если не ошибаюсь…» – призадумался Николай. Поняв, что тот все смотрел и смотрел на неё, гостья пыталась казаться строгой и хладнокровной, но нежный румянец портил вид, из-за чего она направилась к балкону, чтобы окончательно привести себя в порядок. Дьяков слегка поднял брови, а после глубоко вздохнул, видя перед собой повторяющуюся картину.
– Друзья! –
Господин обладал искусством повествования разного рода историй, чем и разбудил в присутствующих большое любопытство и зажёг огни в глазах. Возникли шёпот и рассуждения на данную тему.
– И что же дальше? Что там? – расспрашивали они того, чем он был, несомненно, доволен.
– А за ней сейчас ухаживает мелкий чиновник Барабанов. Да, да. Тот самый коллежский асессор из Москвы. Узнав об этой трагедии, он сразу же отправился за границу, к своей любви, хоть и невзаимной.
– Вот так драма… – полушёпотом произнесла Елизавета Александровна, стоявшая со своим сыном, а на расстоянии менее трёх-четырёх шагов никого не было.
– Любовь коварна, не щадит она никого. Мне особенно жалко влюбчивых людей. Это свойство им было дано бессердечно, жестоко, гадко.
– Ну, ну, Коленька, к чему такие глупые грубости? Во многих вещах есть хотя бы доля чего-то приятного, воодушевляющего, сладкого… Даже в любви. Впрочем, скоро поймёшь. Ты так говоришь только потому, что до этого никогда еще не любил романтично.
Дьяков промолчал. Он продолжал смотреть на гостей.
И вот спустя минут пять к нему подошла Воронина, которая помахивала веером с перьями у своего лица.
– Добрый вечер, Николай Викторович, – скромно, но с трепетом обратилась она к нему.
– Добрый вечер, Варвара Федоровна, – просто ответил Дьяков.
– Ой, так вы знаете меня?
– Догадался. Я вас практически не знаю, однако вашего отца – прекрасно, а вы оба стояли очень рядом, да и внешность похожа.
– Ясно… – начала снова понемногу пылать девушка. – Дело в том, что я предпочитаю малоизвестность в обществе. Стараюсь ничего лишнего не делать. А то могут еще чего гадкого и подлого подумать, наговорить, и мне в итоге станет тошно.
– Понимаю. Но хочешь, не хочешь, а все равно будешь как-то известен некоторым. Быть тем, кого знает подавляющее большинство, – не есть хорошо в некоторых случаях. Люди сделают своей обязанностью приставания, просьбы о чём-то и приглашения в миллионы мест,
– Как вы интересно рассуждаете. Я вас примерно таким и представляла. А знаете, я о вас слышала много всего занимательного, даже иногда фантастического. Более того, я из множества разных разговоров вычленила какие-то факты более разумные, которые удачно подходили бы вам в моем воображении.
– Может, поведаете? – Николай уже полностью к ней повернулся, чуть показав заинтересованность, но сохраняя твёрдость в лице.
– Вы живёте в Петербурге с рождения, в этом году заканчиваете лингвистический университет, в свободное время заняты саморазвитием, может, еще чем-то, а также вас называют «Вампиром» и «Холодным красавцем». Вас то любят, то ненавидят…
– Любопытно… Собственно, ошибок нигде нет. С другой стороны, благодаря вам я только что узнал, что у меня существуют еще «имена». Но это меня ничуть не трогает.
– Правда? Не ложь? А интуиция моя хороша… Николай Викторович, может, выйдем на балкон? Там воздух свежее, мыслится легче, не то что среди шума и духоты, – огонёк в душе и серых глазах Варвары стал сильнее и ярче, отчего она чуть больше зашевелилась. Дьякову же вполне понравилась эта идея: о Ворониной он почти не беспокоился, ему хотелось именно уличной, вечерней атмосферы, надышаться полной грудью и восстановиться после недолгого времяпрепровождения с гостями и их шума.
– Хорошо, я приму предложение.
Они направились в сторону балкона, а за ними наблюдали две сильно накрашенные и надухорившиеся девицы с немного скорченными лицами. От увиденной картины они пуще прежнего нахмурились и надули свои почти красные щеки.
– Ведьма!..
– Темная соблазнительница!..
– Не оскорбляйте ее. Сами-то, чучела, перепутали этот дом с огородом из-за вашей этой розовой девичьей слепоты и потому, что надышались своими токсичными духами, которые услышат даже люди за несколько верст, вот голова у вас и не соображает. Поэтому-то он и не подходил к вам и ушел с Ворониной, – решил поиздеваться над ними один молодой человек, начав в конце смеяться.
– Брат! Умолк бы! – злобно отрезала одна из этих девушек.
– Что за несправедливость? За что нас так? – отчаялась другая, сделав губы бантиком.
– Ведите себя достойно, вы же в гостях, – прошептал им троим граф, являвшийся отцом брата и сестры.
3
Дьяков и Воронина вышли на балкон. Николай почти с первых секунд после остановки уставил свой холодный взгляд на множество красивых, до сих пор пышных, как платья, деревьев, которые плавно шумели из-за несильного ветра, а после и на высокое золотое Адмиралтейство, повернув голову направо. Варвара же, поймав момент, стала потирать от волнения свои хрупкие, нежные ручки, но старалась дышать равномерно, а также дорожила спокойствием и сдержанностью.