То, что останется после тебя
Шрифт:
– Ирония судьбы, - сказал он.
– Возле этого фонтана произошло наше первое свидание, и возле него теперь состоялось и последнее. С этого фонтана все началось, у него же все и закончится. Он нас свел, он же нас и разлучит.
Люба в который уже раз всхлипнула. Она тоже вспомнила их первое свидание, и вновь чувство вины охватило ее.
– Прости меня, Игорь, - тихо сказала она.
– Прости меня, если сможешь.
– А тебе нужно мое прощение? Или ты это просто так говоришь, для очистки своей совести?
– Нужно, очень нужно мне твое прощение.
Лебедев пожал плечами. Он не знал, плакать
– В таком случае, прощаю.
– Но прозвучало это совсем не искренне.
– Хотя твоя просьба о прощении звучит как издевательство.
– Я понимаю, - сказала Люба.
Игорь посмотрел на дорожку, уходящую от фонтана, затем взглянул на серое небо.
– А ведь первое наше свидание и состоялось примерно в это время. Тогда тоже стоял июль месяц, только было значительно жарче.
Она рассеянно кивнула.
– Мы уходили отсюда по этой тропинке.
– Он указал на дорожку.
– Держались за руки. Тогда все нам казалось прекрасным, многообещающим.
Люба улыбнулась вымученной улыбкой.
– Да, на тебе тогда была такая красная майка-футболка.
– Тогда я тебе принес большой букет цветов.
– Красные розы, - подтвердила она.
Игорь погрузился в воспоминания. Сам того не замечая, он двинулся по дорожке, словно повторяя тот маршрут, которым шли они тогда, жарким летним днем более чем двадцать лет назад. Люба шла рядом, словно тоже погрузившись в прошлое.
– Мы пошли тогда на набережную, и долго стояли у самых перил, - сказал Лебедев.
– Смотрели на пляж. Как на беду ни на тебе, ни на мне не было купальных костюмов, а искупаться хотелось обоим. Пляж тогда был забит битком.
Люба посмотрела на отдыхающих. Серое небо придавало и воде свинцовый оттенок, создавая впечатление, будто бы вода в реке ледяная, хотя она таковой вовсе не была.
– И тогда ты решил купить мне мороженого, - вспоминала она.
– Ты обещал мне самую большую порцию, которую только сможешь найти.
– Верно, - подтвердил он.
– К несчастью тогда стоял самый разгар перестройки, и добыть мороженого тебе так и не удалось.
– Да, я потерпел в тот день полное фиаско. Не смог даже поухаживать за тобой как следует.
Они шли вдоль набережной, вдыхая в себя запах зелени, распространяемый деревьями.
– Помню, в те времена мы часто проводили наше время в парке, - говорил Игорь.
– Мы катались на каруселях, поднимались в небеса на колесе обозрения. Оттуда можно было увидеть едва ли не весь город.
– Помню, - улыбалась Люба.
– Тогда приходилось отстаивать длиннющие очереди, чтобы купить билет на любой аттракцион.
Лебедев опустил взгляд, блаженно улыбаясь.
– А иногда мы уходили подальше от всех, и лежали рядом в траве. Просто лежали, и ничего не делали. Иногда, правда, и целовались.
Его бывшая жена неожиданно покраснела, словно снова была девчонкой на своем первом свидании.
– Но как мы не прятались, как ни таились, люди все равно нас видели, бросали на нас многозначные взгляды. Тогда мы просто вставали, и перебирались куда-нибудь на скамейку, откуда наблюдали за людьми.
Люба отрешенно улыбалась, шагая рядом с Игорем.
– Эх, молодость, молодость, - говорила она.
Он искоса посмотрел на нее, и спросил, чувствуя внутреннее
– Может быть, мы сможем снова вернуть те времена?
Эти слова словно отрезвили Любу.
– Нет, - сказала она.
– Ничего не получится. Прошлое нельзя вернуть назад. Все кануло безвозвратно. Мы ничего не сможем изменить.
Они поднялись по лестнице, и расстались у дороги.
– В таком случае, прощай, - сказал Игорь, бросая на Любу последний взгляд.
– Жаль, что ты не хочешь вернуть старое.
– Прощай, - сказала та, пожимая руку Игорю.
– Или, вернее, пока еще не прощай. Я верну тебе половину денег, как и обещала.
Лебедев долго смотрел ей вслед, навсегда расставаясь со своей прошлой жизнью. Для него наступала новая эра.
15
Игорь вернулся домой, в свою квартиру, которая теперь окончательно превратилась в холостяцкую. Некоторое время он стоял посреди комнаты, не зная, за что ему браться, и что делать дальше. Говорят, что когда не складывается личная жизнь, надо целиком погружаться в работу, и Лебедев решил так и сделать.
У него оставался компьютер, единственный друг, и единственная отрада. Может быть, работа действительно сможет отвлечь его от жизненных неурядиц и семейного краха. Во всяком случае, хуже быть не должно.
Он сел за стол, и запустил компьютер. Пока шла загрузка, откупорил бутылку пива, которую принес с собой. Считается, что пиво иной раз бывает незаменимо в стрессовой ситуации. Игорь поднес горлышко ко рту, и сделал большой глоток. Стало и в самом деле как будто бы легче. Но надолго ли?
Пока он смаковал пиво, компьютер загрузился. Глядя на экран монитора, Лебедев принялся раздумывать, что ему делать дальше. У него было готовых пара утилит, которые он разработал еще до своего ареста. Можно было их разместить в Интернете. Если повезет, то эти программы будут приносить ему в месяц тысяч пять-десять. На эти деньги можно будет кое-как перебиваться, пока он не найдет настоящую работу.
Игорь сделал еще пару глотков пива. Оно расслабляло, и успокаивало нервы. И это было хорошо. Его нервы нуждались в успокоении как нельзя больше. Но сильнее всего ему сейчас хотелось просто напиться, чтобы отключиться от жизни, забыться, и не возвращаться в реальность как можно дольше. В то же время, разумом он понимал, что как раз этого ему делать нельзя ни в коем случае. Если он напьется сегодня, то завтра ему захочется сделать то же самое. А это означало бы, что он ударится в запой, тяжелый многодневный запой. Ему никогда еще не приходилось быть в запое, но знал, что это примерно как уход в виртуальную реальность, из которой уже не захочется возвращаться. Возвращение из запоя будет болезненным, поскольку жизнь за это время не улучшится, реальность не станет менее жестокой. И тогда у него опустятся руки. При выходе из запоя он не захочет ничего делать, ничего предпринимать. Единственное желание, которое будет обладать им в этом случае, это отправиться в запой снова. Пословица гласит, что мастерство не пропьешь. И все же это было далеко не так. Пьяный мастер - уже не мастер. И программист, который живет от запоя до запоя, уже не программист.