То день, то вечер
Шрифт:
– Что ж, пожалуйте-с в отставку, господин премьер!
– сказал я тогда своему Столыпину прошлым летом, растопив дачную печку вороньим письмом; и попросил огонь сжечь заодно порядком надоевшие мое прошлое и наше братство - тем паче, коль никто уже в них не верил. Где-то Асан куковал на "точке", Шурик дома. Крюкова приехала с югов, где клеилась не то к "Арии", не то к "Кино", но кажись безуспешно.
Я дуб в шахматах, но ситуация сильно походила на доску в конце игры: на огромном пространстве родного СССР пассивно стояли одинокие фигуры, никак
Все изменилось в считанные дни.
ШАХМАТЫ ПОШЛИ! САМОСВАЛ
На ежегодную встречу никто не пришел. Когда полукруглые скамейки, нагретые за день, остыли, я плюнул и поехал к Мухе.
На двери висела записка.
"Дамы и мужуки!!!
Без конца благодарен за все, что вы для меня сделали: за то. что меня бездаря и пэтэушника - взяли под крылышко, провели по всем кругам а.. зачеркнуто.. высшего света града Казани, вписали мое имя в истори КПС.. зачеркнуто.. КСП и "Студвесен", подарили прекрасные минуты созерцания столь же прекрасных дам, коих вы пачками водили в мое скромное, тесное пристанище.
Но годы летят, как поется в одном пост-сталинском фильме, а у меня еще не устроена личная жизнь, как ни печально, благодаря вам. Что есть наши недостатки?
– продолжение достоинств! Вы так красивы и талантливы. дамы и мужики (и за это я вас люблю), что вот уже сколько лет я все теряюсь, теряюсь и проигрываю на вашем фоне, и меня не люблила еще ни одна женщина, потому что прежде, чем полюбить, человека надо элементарно заметить; а кто меня заметит в таком блестящем окружении?
Жить в Казани, уйдя от вас, сил нет. Разгонять наше братство искусственной ссорой подло, накладывать на себя руки пошло. У меня единственный выход уйти и сделать свои дела в городе, где меня, а главное - вас никто не знает.
Я ломаю голову. что придется делать: то ли заняться культуризмом, то ли принять облик неформала, то ли на киностудию чернорабочим, хотя я НЕНАВИЖУ МАСКАРАД, но что-то надо делать?!
Если все это не спасет мою душу - я вернусь.
Не серчайте.
Сматываю. Всех люблю. Шура Мохов.
Р.S. Пахомова Лехи больше нет. Он открыл счет. Я не хочу быть вторым.
Мохов".
..Нервничал, поставил подпись два раза. По части претензий к нам претензий нет, все верно: Мохов рвался к доблестям, подвигам, славе - мы тащили и не пущали.
Ставя капусту в очередном институте, он зашился с настройкой аппаратов и. раздетый до трусов, уснул на рояле. накрытый тулупом. Утром зал сотряс хохот: пришедшие на лекцию увидели Муху. "Работаешь на репутацию городского дурачка один ты, а отдуваться всей сковородке, - гневно сказал Асан, до которого долетели отголоскию.
– не смыслишь в аппаратах - не лезь на сцену!" "Не лезь на сцену!" - сказал Асан Мухе и в тот памятный день, когда на Грушинке семьдесят девятого года Муха присосался к чужому квартету. а от нас отмахнулся под предлогом репетиций; в нас все кипело.
Вечером у одного костра пел лысый и тяжелый мужик, утопая в зарослях микрофонов. Шеф КамаЗовского КСП, мешая лысому петь, шипел на весь костер "Позовите Кузю!",
– НУ ПА-ЗА-ВИ-И-И-ТЕ КУ-УЗЮ-У!!!!!
... "Из жюри", - переглянулись мы с Жеником, и взяли лысого в крест.
– В квартете КАИ Александр Мохов - подсадка.
– задыхаясь, заложил Женька Шуру.
– Это их дело, в каком составе петь, - зевнул лысый.
– Он во ВГИК год назад не прошел, теперь лезет в искусство с черного хода, увесисто добавил я.
– Извините, ребята, я кончил МГПИ, но тоже иногда снимаюсь, - миролюбиво сказал лысый.
– Ну вы другое дело, - сказал Женик, не зная, с кем имеет дело, - но если тебе компетентные люди объяснили, что ты бездарь, так имей мужество себе в этом признаться!
Женик в отблесках костра был красив и вдохновенен, огонь отражался в глазах, руки заламывались, как у римского трибуна, но лысого и тяжелого это не проняло. Он только смеялся - где, мол, кто, мол, были эти компетентные люди?
– Ну пусть его прокатили зря, - не унимался я, - но тогда пусть еще поступает!.. а с черного хода.. дешщевая слава.. любимец местных дам.. это же, в конце концов, аморально!!!
Мужик из жюри перестал смеяться, тяжело задышал, и отрезал:
– Тогда все наше движение аморально. В залы не пускают. загнали в леса. в концерты без афиш. на квартиры.. а мы с черного хода.. лезем.. я вас правильно понял, ребята?
"Что Вы, нет!" - хотели ответить мы, но тут его позвал, кажется наш казанский врач Муравьев:
– Юрь Иосич!
И он ушел. В никуда. В ночь.
Страшной осенью восемьдесят четвертого, когда невидимая рука гасила в стране огни дискотек и клубов, лысый и тяжелый мужик умер. По слухам. без некрологов, но когда прилетел из Москвы врач Муравьев и сказал. что назначенные в Молодежном Центре конценты отменяются НАВСЕГДА - мы пошли к Мухе и сидели при свечах... молча.. почти молча.. только пели его песни и кляли себя за ту Грушинку. Последнюю его его Грушинку...
..Наши свечи, наш Визбор, жизнь наша, как затянувшаяся новогодняя ночь там, за дверью - и нет их больше. Ищу ключ.. в почтовом ящике.. под ковриком.. на стенке знак "Спартака" и нацарапано "Дербышкам - смерть!".. а ключа нет.. родной подъезд. а ключа НЕТ! значит, ВСЕ ВСЕРЬЕЗ! чувствую, как начинают сдавать нервы..
Самое умное - домой! отужинать! проспаться и утром начать копать.. спок-койно.. г-где телефон?.. Асана нет.. Панкрат на линии.. дурак, зачем звонишь себе и Мухе? Ша! Хор-рош... а н-ну домой!!!
Н-ненавижу.. всю Казань н-ненавиж-жу! ..этот страшный, бездушный и пыльный, ЧЕРНЫЙ город сегодня персонально для меня затемнил окна. закрыл двери и отключил телефоны. НИКОГО НЕТ. НЕТ. НЕТ! По Ибрагимова пролетела "Скорая" с мигалкой - держись, парень, кому-то еще хуже!.. и иди спать.. но я даю третий круг, обходя свой дом, и не могу зайти.. снова "Скорая".. без мигалки.. тормоза скрипнули, и брода высунулась в дверцу. Ясно: Панкрат.