То самое чувство

Роач Лия

Она грустно улыбается.

– Конечно, глупо. Тем более, ты знаешь истинную ситуацию. От меня мало что зависит.

Я киваю.

Дело там не только в повышении, но и в разразившемся недавно скандале - прошлый прокурор, мамин непосредственный начальник, был пойман на получении крупной взятки. Произошла массовая проверка и чистка кадров. Прокурора сняли, назначили на его место исполняющего обязанности, дядьку авторитарного и, как это часто бывает, самодурного. Ну и он откровенно копает под команду старого прокурора и даже под тех, кто, как мама, не состоял в команде, но работал под его началом. И несмотря на то, что тщательная служебная проверка

никакого криминала за ними не нашла, новый прокурор не скрывает, что сделает все, чтобы избавиться от старой гвардии. Маму в прокуратуре ценят, и терять не хотят, но и с новым назначенцем сталкиваться себе дороже, поэтому и предложили ей временно "пересидеть" ситуацию до ее логического разрешения. Но мама считает, что, согласившись на этот перевод, она косвенно словно подтверждает всеобщую уверенность в ее причастности к коррупционным схемам, и внутренне не готова отступать.

И вот уже больше месяца она мучается проблемой выбора. На чаше весов, кроме профессиональной дилеммы, фигурируем еще и мы с Алиской. Ну и папа, конечно. Я даже думаю, что папа больше.

– Тогда тем более нужно соглашаться и больше не сомневаться. Мы, конечно, будем по тебе скучать, очень, - я беру ее за руку.
– Но точно не пропадем. И за папой присмотрим, можешь на нас положиться.

И снова улыбка, уже не такая печальная.

– А папа присмотрит за вами?

– А то! Где он, кстати, в такую рань в предпраздничный день?

Мама отводит взгляд.

– Мама…

– Он у Артамоновых, - говорит она тихо.

– Зачем?

Сам факт того, что папа у родителей Кости, не был странным - не зря же наши семьи дружат столько лет, - но и время визита, и то, что мама прячет глаза, вызывает у меня обоснованное беспокойство.

– Вы у них Новый год встречать будете?
– мое предположение логично - большинство праздников мы отмечаем вместе, то у нас, то у них, и Новый год чаще других.

– Нет, - отвечает поспешно.
– И не у нас. Не в этом году точно.
– Резко выдыхает, словно решается на что-то.
– У них проблемы с Костей.

– С Костей? Что случилось?
– пугаюсь я.

– Университет, новые друзья… знаешь, как бывает. Связался не с той компанией и… - мама снова отводит взгляд.
– Сейчас он в реабилитационном центре.

– Он что… употребляет?

Мама лишь вздыхает, глядя не на меня, а в окно.

– Но как?! Почему?..
– я не понимаю. Не верю. Не хочу верить.
– Алиса ничего мне не говорила. Она не знает?
– бросаю взгляд на закрытую дверь нашей спальни.

– Знает. Это от нее Артамоновы узнали о проблеме. Она пыталась воздействовать на него сама - убеждала, ограждала, - но быстро поняла, что у нее не получается. И пришла к тете Вале. Они тоже сначала пробовали справиться самостоятельно, но и у них не вышло… - мама ненадолго замолкает, хотя и так говорит медленно и тихо, как о чем-то болезненном, запретном.

А я слушаю ее с вакуумом в голове. Все, что мама говорит, не укладывается в моем сознании, не проникает в него.

– Вчера он сбежал из-под домашнего ареста, его нашли и определили в центр. Папа договаривается обо всем.

Я киваю китайским болванчиком. Директор центра - очень хороший папин друг, в далеком детстве они вместе начинали заниматься картингом при школе, под руководством тренера сами собирали карты и соперничали друг с другом на соревнованиях. И до сих пор соревнуются при любой возможности.

– Но как я могла это пропустить?

– Не вини себя, - чуть

повышает мама голос, и в нем появляются ее привычные стальные нотки большого ментовского начальника.
– Никто не замечал. И если бы не Алиса…

– Да даже сегодня, - упрямлюсь я, - сейчас, когда вы узнали и папа поехал к ним. Как можно так спать, что ничего не слышать?!

– Мы узнали не сегодня. Вчера, - мама снова смягчается.
– И когда ты пришла, папа уже уехал.

Мне стало нестерпимо стыдно. Неужели любовь и собственное счастье оглушает и ослепляет не только по отношению к объекту этой самой любви, но и ко всему, что происходит вокруг?

Вчера мы с Никитой ездили выбирать подарки для его семьи - когда еще как не тридцатого декабря, правда же? А потом заезжали на его квартиру, чтобы прибраться и нарядить крохотную настольную елку для первой нашей встречи Нового года вдвоем. Вернулась я позднее обычного и даже не поняла, что папы дома нет. Дверь в их комнату была закрыта, и я решила, что они уже спят.

– Бедная Алиска!
– скачут мои мысли с одной на другую, вторя эмоциям.

– Ей очень тяжело, - кивает мама.
– Все эти переживания и попытки удержать Костю от пропасти вылились в расстройство сна и когнитивные нарушения. Спит и учится моя девочка на таблетках. Хорошо, что сейчас каникулы. Может, успеет восстановиться, - снова тяжело вздыхает мама.

Я сижу, уставившись на рисунок на ковре отупевшим взглядом. Мой мозг отказывается воспринимать происходящее, отвергает эту информацию. Корю себя за то, что давно не общалась со старым другом. Да, учеба поглотила меня, и все время я провожу с Никитой, домой приходя лишь на ночь. Исключением являются только дни, когда я занимаюсь с Аллой - занятия английским я в своем плотном расписании сохранила. И потому, что они мне нравятся, и потому что язык теперь мне еще нужнее, ведь учусь я на менеджера по организации туристского сервиса. После того как завалила бег на стометровку на вступительном экзамене в Академию - запнулась за два шага до финиша и получила ровно ноль баллов, что автоматически умножило на ноль все мои тренировки и успешную сдачу прочих нормативов, - я недолго думала, куда хочу поступать. И уже на следующий день перевела документы в Университет туризма и сервиса. Прошла по баллам с запасом, хоть бюджетных мест было всего восемь. Мы, конечно, могли позволить себе и платное обучение, но поступить самой куда приятнее.

Это было важно еще и из-за Никиты. Он супер успешно учится сразу в двух Вузах - у нас и в Англии дистанционно, - а я не осилю поступлению на бюджет в не самое популярное учебное заведение? Это было бы полным фиаско. Но своими результатами ЕГЭ я действительно могла гордиться. И Никита тоже гордился мной. По крайней мере, он так мне сказал.

Перевожу взгляд на маму и тянусь обнять ее руками за талию.

– Не переживай, мам. Все будет хорошо. И с Алиской, и с Костиком. Тетя Валя вправит ему мозги.

– Хорошо бы, - усмехается мама и меняет тему.
– Вы с Никитой к нам зайдете вечером?

– Конечно. К его родителям сходим и потом к вам.

– Волнуешься?

– Еще бы, - теперь моя очередь вздыхать.
– Вика говорит, что братья у него те еще мажоры. Я заранее чувствую себя Золушкой на балу у местной знати.

– Какой такой Золушкой?
– вскидывается мама сурово.

– Той, что Синдерелла, вестимо, - бормочу я, жалея, что была неосторожна в формулировках и что уже нельзя забрать свои слова назад - это взбесит маму еще больше.