Tobeus

Тауров Илья

Вот и сейчас он и ещё некоторые командиры пятого ранга первой степени, по-старому — майоры, повели свои отряды к месту, где предположительно понадобились бы их таланты. А они сейчас очень нужны, потому что быстро прорвать самые укреплённые места значило бы то, что мы быстро проникнем в город и больше почти никто не погибнет, ведь отловить нас внутри невозможно.

Прозвучали взрывы и в ночное небо начали стремиться клубы пыли, обломков домов, где-то разрезал воздух женский визг и тут уже выстрелы автоматов стали слышны из каждой точки. Европейцы оказались не такими уж и предсказуемыми и организовали оборону совсем не так как мы этого от них ожидали и расписывали

в своих планах, возможно Войтов подсказал как нужно действовать против нас, но Тобиас и ещё множество отрядов застряли на одном и укреплённых пунктов, при этом остальные докладывали, что не получается подойти с тыла на помощь, значит никто из наших не может ворваться внутрь через оставленные посты, Тобиас сообщал, что его берут в кольцо, это было тогда, когда на улице светлело, около семи часов утра, но и мы не могли перегруппироваться, чтобы помочь им — слишком далеко и слишком мало людей у нас, да и слишком светло уже, чтобы перебрасывать большую часть войска.

Но Иосиф всё же решается переместить один из ближних отрядов на помощь Тобиасу, однако тот говорит, что уже в кольце, пусть пытаются прорвать остальное, хотя по картинке с дронов мы видели, что у Тобиаса шансов вырваться нет, а у нас шансов нет войти внутрь, Иосиф не находил себе места, и спрашивал у меня, что делать, первый раз за все годы, что я его знаю, хотя я сам внутри понимал, что эту битву мы проиграли и как только мы выдадим положение своих солдат расположенных вокруг Москвы, отступая или нападая — нас сметут, без прорыва оборонительных укреплений нам не видеть победы, а значит и свободной жизни для наших людей. Подошедший к Тобиасу отряд пытался разорвать кольцо, но их было слишком мало и бойцов быстро уложили, но Тобиас со своими людьми всё ещё брыкался.

А дальше я попытаюсь передать всё дословно, насколько это помню.

— Я вижу Мишу, — заорал очень злобно Тобиас, с отборным матом он продолжил, видимо отследив своего сына — ты, что Иосиф, сука, ему приказал, урод?

Тобиас в шлеме видел передвижение отряда своего сына и догадался, что тот собирается сделать, хотя тут не нужно было догадываться, так как вариант был только один.

— Я не давал ему команд, — спокойно ответил Иосиф, смирившись с поражением, — у него связь только с Максимом.

— Выведи меня на сына, слышишь, он же сейчас подорвёт себя.

План Михали заключался в следующем: Миша понял, что его отец сейчас умрёт, а чуть позже и вся наша армия, я быстро перенаправил несколько дронов туда, где мог бы его увидеть и действительно: он и те наши солдаты, что уже были внутри Москвы минировали укрепления, попутно отстреливаясь от окружающих их европейцев, всего лишь пятьдесят человек, почти пятьсот тысяч парализованы в нескольких километрах от них, и было понятно почему ему придётся подорвать себя, потому что времени чтобы отойти у него больше не будет.

Грубо говоря, мы допустили ошибку минируя дома в самой Москве, количество взрывчатки и времени было ограничено, поэтому мы выбрали кольцо условное кольцо в глубине города, а европейцы, прямо как когда-то ЦРР в Новосибирске предусмотрели оборону по более широкому кольцу, не сразу конечно, но такой план ими был продуман задолго до нашей атаки, и, следовательно, реализован в день атаки.

Видимо Миша догадался о нашем провале, и он с остальным разведчиками и сапёрами стал минировать там, где застрял Тобиас, успеть подорвать хотя бы пару домов, чтобы создать брешь в обороне и дать нам войти в город. Честно сказать, я не могу до сих пор разгадать как ему удалось сделать хотя бы это.

Иосиф

говорил мне, чтобы я отозвал Мишу, но он не слушал и продолжал делать своё дело, я честно сорвал свою глотку, то в мольбах этого парня, то в угрозах, но через считанные мгновения вокруг прозвучал гром, а пыль, грязь, обломки чего-то подлетели в воздух, это был наш шанс войти в город, шанс о котором европейцы не подумали. Ведь не учли способность жертвовать собой ради всех.

Они наконец-то стали оставлять некоторые защитные пункты, через которые наши и ворвались в город, Тобиас был среди тех ворвавшихся, но всё что он мог сказать тогда в микрофон — это нечеловеческий вой, полный злобы, ненависти, отчаяния, он только что потерял сына, когда-то потерял жену. Некогда было обдумывать тот подвиг, что сделали наши разведчики вместе с сапёрами, отдав свои жизни и накрыв себя обломками домов.

В этом облаке пыли и наших дымовых гранат, наползшем на некоторые районы Москвы нас, уже было не победить, да и действовали мы из тыла, за считанные часы мы заполнили город трупами.

Пыль стала потихоньку оседать, а вот звук стрельбы не становился тише ни на каплю, Тобиас орал, чтобы ему доложили про Войтова, где он и кто его схватит, при этом Иосиф отдал приказ забрать тела всех, кто подорвал здания в районе тех укреплений, которые мы не могли преодолеть.

В это же время я и столкнулся с Тобиасом, который бегал без шлема, оставив себе только микрофон и наушник, кто-то очертил выстрелами линию перед его ногами, мы подняли головы и увидели там того, кого так искал Тобиас.

Лицо Войтова не выражало ничего, он просто стал целиться снова, я мысленно согласился с тем, что слышал про него, что у него выражение лица тупого человека, ярко-голубые глаза и ненормально красное, почти бордовое лицо, которое особенно выделяется на фоне этих глаз и волос светло-русого цвета. Тобиас выпустил очередь в ответ и побежал за ним в здание, Войтов в это время сорвался с места, но побежал не вниз, а как потом оказалось в вверх, я же начал преследовать своего друга, но никак не успевал за ним, не знаю откуда у него столько сил, я так быстро бегать уже не мог, не хватало дыхания, да и под весом оружия на мне, очень быстро заболели колени.

Не выходя полностью на крышу, я уже видел, как Тобиас, может реально, а может мне показалось дрожит, направляя автомат перед собой, осторожно и я взял своё оружие в положение готовое для стрельбы, дальше стал изучать происходящее через прицел. Медленно сдвигаясь в сторону и поднявшись ещё на пару ступеней, я заметил, как в метрах десяти от моего товарища в такой же позе замер Войтов, держа Тобиаса на мушке.

Выстрелы внизу будто утихли, я понимал, что у нас преимущество над нашим единственным на данную секунду врагом, и выстрелить мне гораздо удобнее и безопаснее, ведь я могу спокойно прицелиться, но вряд ли Тобиас простит мне это.

Не зная, что делать в эти секунды, я всё же принял решение: прицелился и сделал выстрел, пусть он обижается потом, но, если можно не рисковать — я не буду рисковать.

Пуля снесла значительную часть головы Войтова, он рухнул на землю и во время падения его изрешетил ещё и Тобиас. Неужели это всё, конец войны, что для армии в целом, что для нас лично?

Я стал подниматься на крышу дальше, но оказалось, что полковник ЕА был не один, просто его подстраховка сработала чуть позже, ведь не успел я выйти из чердака полностью, как грудь Тобиаса продырявило несколько пуль, я рефлекторно упал на землю, а потом пополз за другом, схватив его за шиворот затащил в укрытие.