Тоби Лолнесс. Глаза Элизы
Шрифт:
— За ней приехал Лео Блю…
Мия погрустнела и снова посмотрела на Тоби.
— Мы все были в Селдоре, когда он за ней приехал…
С улицы донесся смех Снежинки.
— Элиза с матерью жили вместе с нами, — продолжала Мия. — Люди Джо Мича уничтожили их ферму кошенилей. И тогда они поселились у нас, в Селдоре. И однажды… Однажды приехал Лео Блю с тремя солдатами. Они подстерегли ее на склоне кривой ветки в часе ходьбы от фермы. Элиза была одна, в первый и последний раз… Они ее увезли. Мы ничего не могли поделать. На следующий день Иза тоже уехала. Где она прячется,
— А Элиза? Она где? — спросил Тоби.
— Лекс говорит, что на Вершине. Тут ходит много слухов о Гнезде.
— Гнезде?
— Лео Блю живет в Гнезде. И Элиза, наверное, тоже.
Тоби обернулся к двери. Там стоял Нильс. Он слышал его разговор с Мией. Нильс знал, что девушку, которую Лео Блю встретил на Нижних Ветвях, зовут Элиза. Но он не знал, что ее так хорошо знает Тоби.
Мия и Нильс обменялись понимающими улыбками, глядя на сияющие глаза друга. В этой комнате только Тоби не догадывался, что любит Элизу без памяти.
В маленьком доме Мии и Лекса нашлось место и для Тоби. И если бы в самом скором времени он задумал уйти, ему пришлось бы унести с собой и маленькую Снежинку, которая повисла на нем и ни за что не хотела отпускать.
Тоби был счастлив обрести надежное убежище, затерянное в лесах. Здесь его согревало семейное тепло, по которому он так стосковался. Стосковался по своему углу и мог теперь как следует выспаться.
Но самым главным для Тоби оставалась работа. Осуществить его план мог только лесоруб 505, хотя Тоби не думал навсегда затеряться в лесах. Однако только среди людей леса он надеялся отыскать тех, кто помог бы ему осуществить задуманное.
После праздника Нильс один вернулся в свой дом-насест. Когда он пришел, уже смеркалось. Открыв дверь, сразу увидел на полу следы снега. В его отсутствие здесь кто-то побывал.
Нильс зажег лампу. В кресле перед большой картой с зелеными лесами сидел гость. Сидел спиной к хозяину.
— Где был? — поинтересовался гость.
— Праздновал Новый год, — ответил Нильс.
— Сегодня Новый год?
— Да, сегодня.
— Вот оно что…
— Праздновал с друзьями, — добавил Нильс.
— Моя тетя не любила этот праздник. Я жил у тети, когда был маленьким, и Новый год мы никогда не праздновали. Но я знаю, что дровосеки верны традициям.
Гость повернулся к Нильсу. Это был Лео Блю.
— Проходил тут неподалеку и решил зайти.
Нильс смотрел на него, не шевелясь. Лео был с головы до ног одет в черную кожу — зимний костюм ему сшили из хитиновой шкуры шершня. За порогом выл ветер, швыряя в окно снегом. Казалось, это дети громко кричат и кидаются снежками.
— Я просил тебя не приходить сюда, — тихо сказал Нильс Амен. — Нас не должны увидеть вместе.
И они крепко пожали друг другу руки.
10
Гость
Элиза с наслаждением
Вдруг в луче света заплясали, крутясь, золотые пылинки. С улицы влетел золотистый вихрь и закружился вдоль стен. Ветер дышал теплом. «Это Тоби», — подумала Элиза. Она хотела подойти к двери, но ветер ей мешал.
И тут кто-то взял ее за руку…
Элиза мгновенно проснулась. Не открывая глаз, подобралась, как паук, который ощутил опасность, — присела на корточки, мгновенно выпрямилась и, подпрыгнув вверх, обрушилась на нападавшего и заломила ему руки за спину.
— Только не зубы, барышня. Не сломайте мне зубы!
Элиза открыла глаза.
— Это я, Пюрейчик. Не сломайте мне зубы. Они у меня совсем новенькие.
— Пюрейчик?
— Я принес вам блинчиков.
Запах блинчиков! Вот откуда пришел ее сон.
— Извини, Пюре. Спасибо за блинчики.
— Не беспокойтесь, барышня, я маслю вас от души!
От избытка вежливости Пюре иной раз говорил всякие несуразности.
— Ох, а мне-то показалось!.. Который час?
— Полночь, если позволите быть точным.
— И морозно.
— Не соизволите ли вы оказать мне любезность и отпустить мои руки, если только вас не затруднит.
Элиза рассмеялась и отпустила беднягу Пюре.
Она не сообразила, что на протяжении их разговора Пюре лежал, уткнувшись носом в пол. Зато теперь он стоял и смотрел на нее. Элиза взяла блинчик и сложила его вчетверо. Блинчик был сухим и толстым, как дешевая бумага, но Элизе не хотелось расстраивать заботливого охранника.
Пюре с умилением наблюдал, с каким аппетитом Элиза уминает блинчик.
Снова встретившись с чудаковатым охранником после своего неожиданного пленения в Гнезде, Элиза отнеслась к нему с большой симпатией. Пюре сразу же узнал девочку, которая доставила ему столько хлопот в тюрьме Гнобль. Но он так любил хорошее воспитание! И поэтому никому не рассказал, что они уже знакомы.
А Элиза потребовала, чтобы еду ей приносил и вообще занимался ею Пюре и только Пюре. Выдумки чудака смешили ее до слез.
По неосторожности она сообщила бедняге, что к дамам не поворачиваются спиной, и с этих пор, выходя, он всегда пятился, то и дело спотыкаясь и едва не падая. Он пытался нащупать дверь, шаря рукой позади себя, а Элиза ему помогала: «Правее! А теперь левее!» И смеялась, когда он все-таки стукался головой о скорлупу.
Еще ей нравилось знакомить Пюре с новыми выражениями, например: «умывать руки», «витать в облаках», «шито белыми нитками». Смысл их оставался для Пюре туманным, но он старательно повторял все, что говорила Элиза. Время от времени она получала от него такие признания: «Вы же меня знаете, барышня. Я немного мечтатель, поэтому часто умываю руки, когда шью белыми нитками…»