Тоби Лолнесс. Глаза Элизы
Шрифт:
На скамье подсудимых Нино вел себя чрезвычайно достойно, его скорбное лицо было прекрасно. Но всех насторожили руки художника, испачканные краской. Его обвинили в неуважении к суду. Нино извинился. А Сим пришел в ярость.
— Вместо того чтобы следить за руками неутомимого работника, словно за руками ребенка, которого сажают за стол, — сказал Сим, — посмотрите на его лицо, душу, картины! Они полны любви и нежности! Нино невиновен!
Сим очень любил картины Аламала. Они были небольшие по размеру и необыкновенно воздушные. В углу каждой цепочкой округлых холмов красовалась подпись, которую можно было читать
В ночь перед оглашением приговора Нино был убит в камере. Убийство никто не расследовал под предлогом, что нет смысла разыскивать убийцу убийцы. Поговаривали, будто это один из охранников свершил справедливое возмездие.
Трагедия произошла пятнадцать лет назад, но для Сима она оставалась незаживающей раной. И внезапно Сим отчетливо осознал, что еще до появления Джо Мича, до появления Лео Блю в людях уже клокотала ненависть. Клокотала и готова была выплеснуться наружу.
Глядя вслед Шершню, Сим Лолнесс понял, что в этот день он познакомился с убийцей Нино Аламала.
А Шершень был доволен. С наступлением ночи он отправится к Облезлым. Лунному Диску перед ним не устоять. Всегда можно найти приятное развлечение, которое заставит десятилетнего мальчишку заговорить.
14
Я вернулся
Тоби и два его товарища висели над пустотой в люльке, которая крепилась к косматой бороде мха. Они дали себе передышку, задремав под журчание тающего вокруг снега.
Уже третий яркий солнечный день в этом январе! Солнечное тепло ввело в заблуждение древесных обитателей. Отовсюду слышалось жужжание насекомых и потрескивание ветвей, которое обычно раздается по весне. Тоби не спал — слушал, как Дерево пробуждается среди зимы. Он знал, что завтра белая колдунья вновь укроет ветки пуховым покрывалом и погрузит свое царство в сон.
Под звуки преждевременной капели Гоби наблюдал, как в воздухе кружатся грязные хлопья, и решил, что это от растаявшего снега. Рядом с ним мирно посапывали Шань и Торфу.
«А что если в один прекрасный день Дерево не проснется?» — вдруг подумал Гоби.
Он знал, в какой опасности находится Дерево. Лекс Ольмек рассказал ему, как мало осталось листьев на северной стороне, как гниет кора.
Все предсказания Сима Лолнесса оправдывались. Прошлой весной часть почек высохла, не раскрывшись. Обвинили в этом мох и лишайники. Но Тоби, пожив на равнине, знал, что лишайники растут даже на скалах. А значит, нельзя винить их в том, что они забирают соки и энергию Дерева. Они просто используют пространство и свет, которых прибавилось с исчезновением листьев.
Мхи и лишайники — бродяги растительного царства, раскидывающие шатры на заброшенных территориях. Разумно ли упрекать кочевников в том, что они обживают ветви, иссушенные солнцем или пожаром?
Тоби мог бы еще долго размышлять о лишайниках, если бы внезапно не осознал, что не слышит дыхания друзей. Он приподнялся и посмотрел на Шаня и Торфу.
О ужас! Головы друзей оказались словно в липких колпаках — их по шею засосали две пиявки! Они вот-вот удушат их и высосут всю кровь,
Тоби бросился с топором к Шаню. Но разве справится топор с упругой и скользкой пиявкой? Лезвие топора скользило, и Тоби боялся, что отсечет головы бедным дровосекам. Тоби издал вопль отчаяния. Вокруг него барахтались и скользили другие пиявки.
Бежать! Бегство — единственное спасение! Но разве мог Тоби бросить товарищей? Их окровавленные призраки преследовали бы его до самой смерти!
К плечу Тоби была готова присосаться толстая пиявка. Он понял, что обречен…
Помощь пришла неожиданно — скользкую тварь насквозь пронзила горящая стрела. Пиявка ослабла и упала на дно люльки.
Стрелы посыпались со всех сторон. Люльку охватил огонь. Черные твари извивались и падали. Тоби увидел, как пиявки свалились с голов Шаня и Торфу. Он издал победный клич, но их люлька на глазах превращалась в пепел. Еще секунда и… лесорубы полетели вниз. Пять сантиметров. Десять. Двадцать…
Их падение смягчило какое-то бурое месиво!
Уцепившись друг за друга, перепачканные черно-бурой гадостью, они встали на ноги. Тоби с недоумением смотрел на стекающий с его рук странный жирный соус, в котором они только что плавали. И не мог понять, что это такое.
— А ну вылезайте! — раздался грубый голос рядом.
Торфу, Шань и Тоби упали в огромный котел, поставленный на сани с перьевыми полозьями. Вокруг столпились арбалетчики и факельщики. Они смотрели на незваных гостей без малейшего сочувствия. Торфу и Шань озабоченно нахмурились.
— Господин Мич готовит кровяную колбасу, — прошептал сквозь зубы Торфу.
Тоби и так и этак вертел в голове странную фразу, пытаясь расшифровать иносказание, — Господин Мич готовит кровяную колбасу, — повторил он медленно, вникая в каждое слово.
К краю котла поднесли бесформенную гору, облаченную в тесный охотничий костюм — гора едва умещалась в легком переносном кресле.
Тоби застыл на месте.
Это был Джо Мич собственной персоной! И он был сердит.
Глядя на него, Тоби подумал, что Мич окончательно превратился в шар, а вернее, стал совсем бесформенным. Вдыхая и выдыхая, он делал «хлюп», как башмаки, шлепающие по грязи.
И это чудовище могло узнать Тоби…
— Господин Мич готовит кровяную колбасу, — раздался голос рядом с дровосеками.
«Видать, их любимая поговорка!» — подумал Тоби.
Ему и в голову не могло прийти, что Джо Мич в самом деле заготавливает на зиму кровяную колбасу.
В окружении многочисленных помощников Джо Мич охотился на пиявок. Охотники подпрыгивали на ветвях, и пиявки падали: они не выносят вибрации. Их добивали горящими стрелами. Потом пиявок выжимали и получали свернувшуюся кровь, в которую и угодил Тоби с друзьями. Из скопившегося в котле сырья вот-вот должны были наделать множество толстых, с руку дровосека, аппетитных колбас. Вымазавшись в крови пиявок, Тоби, Шань и Торфу стали невероятно чумазыми.