Точка Бифуркации XIII
Шрифт:
Сергей был одним из тех, кто не просто увлекался артефакторикой, но и волею судьбы стал неотъемлемой частью новой научной команды, собранной князем Черногвардейцевым. И теперь получил возможность стать не просто наблюдателем, но и непосредственным участником экспериментального ритуала с загадочным родовым артефактом — честь, выпадающая единицам. Предложение поступило внезапно, и было из разряда тех, от которых не то что не отказываются — над ними даже не задумываются. Именно так все присутствующие в этом помещении сегодня
Вокруг кресла, словно кольцом, стояли его друзья и коллеги в одном лице. Они хлопали Сергея по плечу, произносили подбадривающие слова, кто-то шутил, кто-то наоборот молча поджимал губы, разделяя волнение с товарищем.
— Ваша Светлость, у нас всё готово, — раздался хрипловатый голос пожилого мужчины, подошедшего к князю.
Белый халат, аккуратная седина и очки на тонкой оправе рисовали самый что ни есть каноничный образ учёного. Лев Платонович — бессменный артефактор рода, чьи знания сегодня в этом месте были критически необходимы.
Сидевший в тени у дальней стены лаборатории Черногвардейцев почти сливался с креслом. Лениво повернувшись на голос и переводя взгляд с окна на центр комнаты, он остановил внимание на Ларионове.
— Действуйте, — коротко бросил князь в ответ и завис взглядом.
Едва слово было произнесено, как возле второго кресла, немного поодаль от Сергея, из искривлённого тёмной магией воздуха возник Аластор. Вместе с ним появился ещё один человек — худощавый мужчина, волосы которого были немного растрёпаны, руки плотно скованы за спиной, а глаза завязаны плотной чёрной лентой.
— Где я?! — тут же сорвалось с губ человека перепуганным голосом. Он резко мотнул головой и принюхался, очевидно ощутив, что оказался в другом месте.
Черногвардейцев, молча наблюдавший эту картину, лениво махнул ладонью, и повязка с глаз мужчины тут же слетела. На мгновение Ивачёв ослеп от яркого света лаборатории, но затем прищурился и начал озираться. Его взгляд метался по помещению, цеплялся за незнакомые лица, за руны на полу и, наконец — за стоявшее в дальнем конце помещения кресло, где в безмолвном ожидании находился тот, кого нельзя не узнать.
— Что-о?! — вырвалось из уст пожилого мужчины на всю лабораторию, а следом голос пленника и вовсе сорвался на высокую ноту. — Алан! Что… что происходит?!
— Собрание артефакторов, — безэмоционально пожал плечами бес и следом с силой усадил Ивачёва в кресло, приковывая к нему наручниками.
В присутствие князя, безусловно, это излишняя мера, но с другой стороны, возможно он не захочет участвовать в так называемом обряде и в какой-то момент покинет это место. Лучше приковать — меньше дёргаться будет.
— Алан… грязный ты ублюдок! Вы хоть понимаете, кто за мной стоит?! — злобно выпалил Фёдор Борисович, осматриваясь по сторонам, но следом же опять напоровшись взглядом на молодого аристократа, тут же сник. Гнев уступил место испугу, а потом пришло понимание.
Алексей
Фёдор Борисович сник. Большая часть вопросов отпала сама собой — уж кто-то, а этот человек точно не боится его хозяев, и пугать его людей Пожарскими смысла никакого не имело. Ивачёв был прекрасно осведомлён относительно недавней кровавой войны между родами Черногвардейцевых и Пожарских, и конечно, был в курсе её финала. Будучи человеком довольно неглупым, он отлично понимал все свои перспективы.
Весь вид князя, его поведение, то, как он сидел, полуприкрыв глаза, и как лениво поворачивал голову в сторону пленника — всё это говорило о высокой степени безразличия к судьбе пожилого артефактора и в целом к его жизни.
Но сейчас похищенного мастера одолевали не злость и не страх, а непонимание. Его взгляд то и дело метался от людей в белых халатах к странного вида рунному кругу под ногами, в центре которого он и находился вместе с ещё одним мужчиной в соседнем кресле.
Ларионов и его команда были предельно сосредоточены, будто готовились не к опыту, а к медицинской операции. Вокруг пахло озоном и дезинфекцией.
— А-а-а, гореть вам всем за это в аду! — рванулся Ивачёв, стиснув кулаки и обдав присутствующих взглядом, полным отчаяния и обиды.
Сознание обманутого артефактора рисовало самые страшные картины вероятного будущего, и ни в одном из его исходов ему не светило остаться в живых.
— Тоже мне, напугал, — неожиданно бросил князь из своего кресла, и очередным коротким движением пальцев заставил своего пленника закрыть рот.
В следующий миг челюсти Ивачёва будто слиплись. Он попытался что-то выкрикнуть, но из горла вырвался лишь глухой сип.
— Продолжаем. Время идёт, — бросил князь, и его голос эхом прокатился по помещению лаборатории.
Едва слова были сказаны, как всё вокруг пришло в движение. Лев Платонович, заняв место за консолью с экраном, разложил перед собой несколько исписанных блокнотов и, прокашлявшись, сосредоточенно поглядел на светящиеся рунные проекции. Учёные разошлись по заранее определённым позициям. Пара мгновений, последние переглядывания между участниками — и обряд начался.
Сергей, всё это время молча находившийся в одном из кресел, тяжело дышал. Его рука дрожала, когда он поднял ладонь с надетым на палец перстнем рода Черногвардейцевых и протянул её вперёд — навстречу груди Ивачёва. Несмотря на то, что тот был обездвижен, его глаза метались по сторонам, а мышцы сводило от внутреннего напряжения. Он понимал, что сейчас начнётся нечто такое, что вряд ли закончится для него хорошо.