Точка Бифуркации XIII
Шрифт:
— А семья? Дети? Тебе ведь всё равно нужны будут наследники.
— Вот когда будут нужны, — спокойно ответил он, — тогда и будем действовать.
Бросив последнюю фразу, Черногвардейцев развернулся и прошёл мимо замолкшей девушки, не задерживаясь на ней взглядом. Запах графини — цветочный, терпкий, чуть влажный — остался висеть в воздухе. Она не пошевелилась.
Шаги князя стихли, едва он оказался за дверью. Аристократка осталась одна в тишине, стоя у окна с поблёкшими губами и размазанной по щеке помадой — привести себя до конца в порядок она так и не успела. Во взгляде
— Господин Ивачёв? — со стуком входя в кабинет, произнёс высокий плечистый мужчина в строгом чёрном костюме, аккуратно прикрыв за собой массивную дверь из тёмного дерева.
Комната, в которую он вошёл, была обставлена строго и со вкусом: тяжёлые книжные шкафы по стенам, массивный письменный стол из красного дерева, заставленный стопками бумаг, папок и чернильниц. Слева от окна, затянутого тяжёлыми шторами, стоял глобус на бронзовой подставке, а в правом углу пылился граммофон. В воздухе витал этот особый запах старой канцелярии.
— Там на табличке всё написано, — не отрываясь от бумаг, разложенных на столе перед ним, холодным, едва раздражённым тоном отозвался хозяин кабинета.
— Фёдор Борисович, я к вам с посланием от моего господина, — выдержав паузу и абсолютно не обращая внимания на тон собеседника, произнёс вошедший, останавливаясь напротив стола.
— От кого именно? — наконец оторвав взгляд от документов, поднял голову Ивачёв. Его лицо оставалось спокойным, но глаза сузились. Он быстро пробежался взглядом по фигуре визитёра.
— От Его Светлости, князя Черкасова, — с лёгким наклоном головы отозвался мужчина, и хотя в его голосе не звучало высокомерия, имя было произнесено с показной гордостью.
— Вот как… — медленно протянул Ивачёв, откинувшись в кожаном кресле и сцепив пальцы перед собой. Его тон остался ровным, но в глазах мелькнул интерес. — И чем же моя скромная персона заинтересовала столь влиятельного господина?
Говорил Ивачёв без какого-то явного неуважения в голосе, но в его тоне ощущалось плохо скрываемое безразличие — мужчина давно присягнул на верность совсем другому сюзерену, и даже будь у него на то желание, служить кому-то иному позволить себе отнюдь не мог. Он знал цену предложениям и обещаниям, особенно когда за ними маячили амбиции таких фигур, как Павел Игоревич Черкасов. Связи, влияние, деньги — всё это уже мало волновало Ивачёва, так как дом, которому он служил, с лихвой закрывал все подобные потребности.
— Мы собираем в одну команду ряд талантливых артефакторов, известных своими достижениями по всей Империи, — заговорил вошедший, наблюдая за лицом собеседника. — И всё это делается в рамках стратегической инициативы. Планируется развернуть масштабные работы по созданию нового экспериментального оружия и систем противодействия… хм, одной, скажем так, силе, стремительно набирающей влияние в стране.
Ивачёв слегка приподнял бровь. Он не любил недомолвок, а особенно — когда ему пытались
— Уже догадываетесь, о чём речь? — пристально глядя в глаза артефактора, произнёс визитёр, словно намеренно затягивая момент истины.
— С кем имею честь? — приподняв подбородок, промолвил Фёдор Борисович после короткой паузы.
— Алан Сторчев, — представился тот с лёгким кивком головы.
— Вот что я вам скажу, Алан: не тратьте моё время, пожалуйста — не говорите загадками, — бросил Ивачёв, впрочем, заинтересованного взгляда скрыть ему всё же не удалось. — О какой такой «силе» идёт речь?
Сторчев улыбнулся одними лишь уголками губ и подошёл ближе к креслу, за которым сидел Ивачёв. Он вытащил из внутреннего кармана папку, плотную, без опознавательных знаков, и с лёгкой усмешкой произнёс:
— Бросьте, Фёдор Борисович, сейчас всех думающих людей беспокоит усиление «тёмных», в частности, мы говорим про род Черногвардейцева, — на этих словах он раскрыл перед собой папку с документами и аккуратно развернул её так, чтобы собеседник мог рассмотреть вложенные материалы. На первой же странице оказалась фотография. — Думаю, вы узнаёте это лицо, — он постучал пальцем по изображению.
На снимке был молодой светловолосый мужчина с аристократичными чертами лица, одетый в строгий форменный мундир. В его взгляде было что-то жёсткое, властное и одновременно мудрое, будто он прошёл слишком большой путь для своего возраста. Свет и тень на фотографии подчёркивали мрачную харизму того, кого называли Князем Тьмы нового времени.
Фёдор Борисович Ивачёв, мужчина худощавый, с выправкой и холодным прищуром, не сразу отреагировал. Его взгляд пробежался по фотографии, задержался на лице изображённого, а затем медленно поднялся к стоявшему напротив гостю. Он скрестил руки на груди и поджал губы, всем видом выражая молчаливое сомнение.
— Вижу, что вас смущает, господин Ивачёв. Разговор с многоуважаемым князем и получение его официального разрешения на ваше участие в проекте, в случае полученного от вас принципиального согласия, мы берём на себя — за это можете не переживать, — прибывший гость буквально прочитал мысли уставившегося на него человека. — Также вам не стоит беспокоиться о возможном конфликте интересов или нарушении полномочий. К тому же, если говорить честно, я почти уверен, что Его Светлость, узнав о возможности вашего вовлечения в настолько перспективное дело, не просто не станет возражать, но и будет в этом весьма заинтересован.
Ивачёв ответил не сразу. Он отвёл взгляд к окну, за которым лениво шёл дождь, поглощаемый прохладным весенним вечером. Город весь тонул в сером, и казалось, что мира за пределами этих стен и вовсе не существовало. Это дало артефактору несколько лишних секунд на размышления.
— И всё же, — наконец проговорил Фёдор Борисович, — почему вы не поговорили с Его Светлостью изначально? Логика подсказывает, что в подобных делах следовало бы действовать строго по иерархии.
Сторчев, казалось, ни капли не смутился вопросу. Напротив, он располагающе улыбнулся, с лёгким скрипом отодвинул стул и не спеша сел, закинув ногу на ногу.