Точка Бифуркации XIII
Шрифт:
Я видел, как её глаза блестели, как подбородок едва заметно дрожал. Она пыталась удержать себя в рамках, но то, что происходило перед ней, рвало ей душу на части. В этот миг я ощутил, как во мне что-то сжалось… Слабость. Уязвимость. Желание защитить. Чувство вины.
Как она там без меня всё это время?.. Кто о ней заботился? Кто был рядом в те минуты, когда она нуждалась в поддержке?.. Впрочем, потерял я не только сестру. Демон часто подначивал меня тем, как часто названивают мне друзья, дядя и Алиса. Я много кого оставил.
Тем временем, сцена перед моими глазами не могла не интриговать и не завлекать, отвлекая от грустных мыслей и наделяя внезапной надеждой — всё-таки там сейчас
Демон в эти минуты не просто успешно держал оборону — он провоцировал. Самаэль вёл диалог, как мастер шахматной партии, искусно подталкивая каждого к своим собственным границам. Особенно досталось цесаревичу — Глебу Романову. На его лице попеременно сменялись уверенность, раздражение, затем — тень сомнения. На одном из моментов их беседы стало немного неприятно — судя по складывающемуся разговору, выяснилось, что император отдал своему сыну вполне однозначный приказ: если обряд экзорцизма не увенчается успехом, моё тело должно быть уничтожено вместе с демоном.
Впрочем, положа руку на сердце, их можно было понять — тварь внутри меня была не только невероятно сильна, но и неподконтрольна. А это опасно. Хаотичная энергия демона и врождённое презрение к общепринятым правилам были сродни бомбе замедленного действия. Не знаешь где и как рванёт. Да, я на их месте, вполне вероятно, пришёл бы к аналогичному решению. Возможно, именно поэтому меня и не охватила ярость от такого зрелища. Но это не значило, что мне было всё равно.
Тем не менее, не все оказались солидарны с принцем по этому вопросу. Точнее, не считая Меншиковых, больше никто — Самаэль умело вбил клин между высокородными одарёнными, словно чувствовал, как работать с их страхами и сомнениями. Демон, как прирождённый политик и даже психолог, легко расколол собравшихся в моей резиденции людей на два лагеря. С одной стороны — Романов и Меншиковы, готовые идти на радикальные меры. С другой — все остальные, те, кто видел во мне не просто носителя угрозы, а и близкого человека. Правда, в этом случае удивило решение Белорецкого — хоть нас и связывает общее прошлое, но мы ведь всё-таки не родня.
Вот тут-то я и занервничал. Внутренне. Если у объединённого отряда такого ранга одарённых было больше шансов на уверенную победу, чем на поражение, то с цесаревичем и Меншиковыми он, боюсь, справиться всё-таки сможет. Особенно эти мысли укреплялись от воспоминаний как легко он одолел Патриарха Светлицкого…
В целом, именно это, собственно, в итоге и произошло. Боя, правда, серьёзного не случилось, но все, кто наблюдал за произошедшим, прекрасно всё поняли — по отдельности даже дергаться против Самаэля нет смысла. Он продемонстрировал колоссальное превосходство над Романовым в три коротких движения и, не пытаясь развивать успех, под в большинстве своём ошалелые взгляды присутствующих, спокойно занял место во главе стола. Жертва теперь даже номинально перестала быть жертвой.
Но дальше… то, что было дальше, стало для меня ещё удивительнее.
— Ты не ослышался. Я намереваюсь вернуть тебе тело, Алексей, — произнёс Самаэль, повернув свою огромную рогатую рожу в мою сторону.
Я резко повернул голову, впившись в него взглядом. Его лицо было спокойным, даже чуть усталым, будто речь шла о погоде или выборе напитка. Ни ухмылки, ни злорадства. Ничего. Просто факт.
Естественно, в слова этого коварного существа я не верил от слова «совсем». За время своего здесь пребывания, гнусный демон обманывал меня по поводу и без. Лгал, играя интонацией, уводил в сторону, как опытный шулер, менял правила на ходу. Спасало меня из раза в раз только то, что я всегда был начеку. Улыбался, кивал головой, делал вид, что ведусь на его уловки, но в уме держал одно:
Так случилось и в этот раз: я молча уставился перед собой, никак не отвечая на слова Самаэля и продолжая безэмоционально наблюдать за происходящим в своём кабинете. Особенно было любопытно смотреть за короткой схваткой между собой и цесаревичем. Ох и злой же он, наверное, теперь…
Что же касалось тех условий, на которые подписывал демон аристократов, то сначала, конечно, мне хотелось им чуть ли не кричать: «Не верьте ему! Он вас обманет!», но затем, наблюдая, как тёмный на этих переговорах раз за разом продавливает свои требования, так-то очень выгодные моему княжеству, я невольно стал сомневаться. Причём договорённость была весьма однозначной: все плюшки только в обмен на меня, как бы это странно ни звучало. Если он не возвратит мне тело, то ничего и не получит. Но если возвратит… то выходит, что получу всё это уже я.
Где здесь подвох? В чём замысел? Почему сильный архидемон, который ещё недавно, казалось, наслаждался своей властью, вдруг решил уйти? Что он задумал? Или, может, это часть очередного хитрого плана — под видом великодушного жеста выстроить себе пьедестал для чего-то большего?
Я не знал. И именно это неведение злило меня пуще всего.
Мелькнула мысль, что он просто тянет время, чтобы потом легко сбежать. Но я быстро понял, что это точно не так — демон, как и сказал Евгений Константинович, действительно мог покинуть этот кабинет чуть ли не с самого момента появления в этом месте. Фокусов для подобных трюков у меня и самого в рукаве имелось более чем достаточно, а у рогатого и подавно.
— На кой чёрт тебе с них выдавливать эти инвестиции и пожертвования? — не выдержав, бросил я вслух, ощущая, как рой вопросов от всей этой постановки бушует где-то внутри, неудержимо вырываясь наружу.
— Это мой пряник для тебя, — не меняясь в лице, бросил демон.
— И зачем? — фыркнул я, недоуменно хмурясь, но кажется, начиная смутно о чём-то догадываться…
— Чтобы ты легче принял мои условия, — на этот раз на роже демона проскользнуло что-то похожее на улыбку. Ленивая, уверенная, как у человека, который заранее знает, что победа будет за ним.
Я выдохнул, отвёл взгляд и посмотрел на горизонт, который уже начинал окрашиваться в багряные тона. Здесь, в этом странном месте, даже небо будто реагировало на состояние внутреннего мира. Краски казались насыщеннее, ярче, тревожнее.
— Бесишь, когда говоришь своими загадками, — совсем неаристократично сплюнул я, продолжив наблюдение.
Но ещё через минуту, не смог удержать теперь уже второй вопрос:
— Хоть убей, не пойму: какого чёрта они на всё соглашаются? — следом подумав, тут же добавил: — И что там, кстати, на этих бумагах?
— Смотри молча, — бросил демон. — И думай. Тебе голова нужна не только чтобы в неё есть.
Но увидев моё хмурое лицо и недовольство, Самаэль всё же неожиданно снизошёл до объяснений:
— Ты адекватный, лояльный, управляемый. С тобой можно договориться. Имеешь силу и вес. А ещё — ты человек. Ты им выгоден. Ты им понятен, — как для тупого произнёс демон, делая жест рукой, будто откидывал прочь невидимые аргументы. — А меня они боятся. И, кстати, правильно делают. Поэтому эти «инвестиции» для княжеских родов — сущая мелочь, в сравнении с той выгодой, которую они получают от стабильности и мира внутри империи. Любая власть хочет в первую очередь свою власть сохранить. Также добавь к этому всё то, что я уже сказал им — это тоже имеет место быть. Теперь, надеюсь, понятно? Или ты совсем тупой, и нужно ещё что-то разжевать?