Точка невозврата
Шрифт:
«Тварь».
Я сплюнул вслед удаляющейся машине.
Настойчивый звонок телефона разбудил меня среди ночи. Твою мать, почему именно сегодня? Я, как назло, именно сегодня проторчал на работе допоздна и только – взглянул на часы, три ноль-ноль – час назад лег спать. Глаза не хотели открываться. Телефон замолчал, и я, с облегчением вздохнув, перевернулся на другой бок. Но повторный звонок не позволил провалиться в сон, взорвав тишину громким рингтоном. Бля. Нащупал телефон, смотрю
– Антон, Антон, – всхлипы в трубке, и сердце пропустило удар. – Мальчики, они… – новый всхлип, – они…
– Лика, что случилось? – надрывным голосом проговорил я.
– Я не знаю, Антон, им вдруг стало плохо… начали задыхаться, и мы сразу в больницу-у-у-у… – с разрывами в словах кое-как выговорила бывшая.
– В какой ты больнице? – я уже стоял в дверях и натягивал кроссовки. Сердце в груди отбивало чечетку, а горло перехватывал ледяной страх.
– В центральной. Пока в приемной, – просипела она севшим голосом.
– Я скоро буду, – коротко ответил я и отключился.
Когда выехал, облегченный выдох вырвался из груди – дороги почти пустые, доеду быстро. Нажал на газ.
– Лика! – я окликнул бывшую.
Она стояла, привалившись плечом к крашеной стене. Рядом в креслах сидели Петрович и Инесса Павловна. На мой голос обернулись все, но то, что я прочел в их глазах, мне совсем не понравилось. Страх и неизвестность – вот, что сейчас просачивалось в мое сердце.
Лика сделала шаг на встречу.
– Антон, – она схватила меня за локоть, – врач спрашивал, были ли какие-нибудь наследственные заболевания по линиям обоих родителей, – ее пытливый взгляд пытался найти на моем лице ответ.
– Ты о чем? – не понял я.
– Лика, – Инесса Павловна вмешалась в наш разговор, подошла к нам, – иди, посиди и успокойся.
Лика глянула на меня, но, не увидев моих глазах, видимо, поддержки, села рядом с Петровичем.
– Доктор интересовался наследственными заболеваниями. В твоей семье были какие-нибудь заболевания? Наследственные, – проговорила она с паузой. Видимо, чтобы до меня дошло.
И до меня дошло, но сказать толком я ничего не мог, потому что не знал, или не помнил. Как объяснить то, что смерть родителей провела толстую черту в моей жизни, разделив ее на до и после трагедии? И то, что было до, в буквальном смысле стерлось из моей памяти напрочь, оставив лишь образы в сердце.
– Я не знаю даже, – проговорил я.
Женщина глубоко вздохнула и вернулась к семье, а я так и остался стоять посреди больничного коридора. Чужой. Я понял, что всегда был чужаком в этой семье.
– Тогда будем ждать диагноза, – вздохнул Петрович, даже не взглянув в мою сторону.
Ну, что же, так, значит так. Я прошел к стоящему в противоположной от меня стороне кофейному аппарату и, закинув мелочь,
Глава 5
– Мамочка, – обратился к Лике пожилой худощавый мужчина, – в который раз вам повторить, что с детьми нужно остаться в больнице? Мы вас госпитализируем.
– Мам? – Лика повернулась к Инессе Павловне. – Мам, ну я не хочу в больницу ложиться.
В глазах женщины мелькнула ледяная сталь.
– Извините, – обратилась она к доктору и, взяв дочь за локоть, оттащила ее в сторону. – Слушай меня внимательно, Анжелика, – зашипела она Лике на ухо, глянув при этом в мою сторону.
Я отвернулся и сделал вид, будто мне совсем не интересно, о чем они разговаривают, обратил свой взгляд на доктора.
– Ты нас не позорь, – продолжила она укоризненно, – это твои дети, и ты с ними ляжешь в больницу на столько, на сколько потребуется. И не смей так вести тебя. Ты же мать.
Я про себя хмыкнул. Видимо и дома она дает жару.
– Доктор, а что случилось? – я сделал шаг в сторону мужчины.
Он оторвал взгляд от бумаг, которые теребил в крючковатых пальцах.
– А вы, собственно, кто? – посмотрел он на меня поверх опущенных на нос очков.
– Ну, как бы с утра был отец мальчиков, – хмыкнул я.
– О, ну это же отлично. Мы так подозреваем, что у них бронхиальная астма, но, чтобы удостовериться, – доктор перевел взгляд на тещу и Лику и повысил голос, – нужно сдать ряд анализов, которые точно покажут причину удушливого кашля. И с этим шутить никак нельзя, – он посмотрел мне в глаза, – надеюсь, вы понимаете.
Я активно закивал головой.
– Кстати, а вы не знаете, по вашей семейной линии была ли у кого аллергия или та же самая астма? – испытующий взгляд глаз цвета мокрого асфальта застыл на моем лице.
– Я точно не помню, – задумался, вытаскивая из памяти картинки шестилетней давности, но в голове было пусто. – Нет. Не помню.
– А у вас? – не сдавался врач.
– У меня точно нет, – уверенно сказал я.
– Мамочка! – крикнул мне через плечо доктор, вновь обращаясь к Лике. – Давайте уже поторопитесь, вы же не одна здесь, мне еще к другим деткам нужно, – и уже ко мне: – Вы можете помочь поднять детишек на этаж?
Я согласно кивнул. Инесса Ивановна и Петрович остались внизу, а Лика, опустив плечи, поплелась следом за мной. Мы зашли в кабинет.
– Папа, – в один голос проговорили пацаны, сидевшие под присмотром медсестры на кушетке.
Я тут же подхватил их на руки, и детские ручки обвили мою шею.
– Тоня, – обратился врач к медсестре, – там за дверью остались родители мамочки, сходи, объясни, что им нужно привезти завтра. Так, а вы присаживайтесь, мамочка, – он указал Лике на стул рядом с письменным столом, за который прошел сам. – Начнем заполнять анамнез.