Точка Омега

Страйбер Уитли

Ему совсем не хотелось, чтобы она сейчас бродила по дому. Но музыка не зазвучала снова, и Дэвиду пришлось выбирать, что делать дальше. Очевидным образом опасность, грозящая клинике, победила.

Дэвид вбежал в художественную мастерскую — и сразу же заметил печь для обжига, которую окутывал сверхъестественный голубой свет. Здесь шипение превратилось в рев. Вокруг горна стояло несколько человек — и Дэвид понял, что это вовсе не печь для обжига.

— Извините!

У него появилось ощущение, будто он вдруг оказался в кошмарном

сне — никто, казалось, его не услышал. Тогда Дэвид подошел ближе, но свет был таким насыщенным, что ему пришлось прикрыть глаза рукой.

— Это необходимо прекратить!

Он увидел большой квадратный противень для выпечки булочек. На нем лежала горка белого порошка, и два человека, которых Дэвид так и не смог рассмотреть, осторожно пересыпали его в крошечные кувшинчики, смешивая с какой-то жидкостью. Остальные отправились с подносами, уставленными такими же кувшинчиками, на кухню.

Из горна вырвалось такое ослепительно яркое желтое сияние, что Дэвид решил, будто ослеп навсегда. Однако внутри он увидел нечто совершенно неожиданное — вовсе не ацтекских богов, а прекрасное поле, зеленое и ласковое, с четко обрисованными деталями. Все это продолжалось всего секунду, но у него возникло ощущение, что он стоит посреди того поля.

Однако уже в следующее мгновение все закончилось — и раздались дружные аплодисменты. Аплодисменты! Впрочем, люди в комнате по-прежнему продолжали вести себя так, будто они не замечали его присутствия.

Неожиданно всего в нескольких дюймах Дэвид увидел лицо Лайт, в ее глазах пылал гнев и еще… что? Веселье? Доброта, решил он, и опасность, исходящая от богов.

Комната наполнилась прекрасными, парящими в небе облаками, которые Дэвид сумел разглядеть в сиянии приближающегося рассвета. Облака… он поднял голову и посмотрел на них.

Господи, он же лежит в своей постели! И смотрит на облака, нарисованные на потолке в спальне — фальшивое небо, каких множество в особняке.

Дэвид скатился с кровати и повалился на пол, словно матрас занялся огнем. Но никакого пожара не было. Он лежал один в своей постели, близился рассвет — и все.

Нет, этого не может быть. Не может! Ему не приснилась печь в художественной мастерской и люди вокруг нее. Сны не бывают такими невозможно точными и сложными.

Оказалось, что он так и не снял джинсы, поэтому Дэвид выскочил из комнаты и помчался вниз по лестнице.

За роялем никто не сидел, печь окутывали темные тени. Господи, какая путаница у него в голове! Что же произошло со временем?

Вот именно.

То, что те люди делали у печи, подействовало не только на мозг, вызвав у него галлюцинации, а повлияло на сущность пространства и времени, исказило их, искривило и диковинным образом переплело, и он в долю секунды проделал путь от трех часов ночи до предрассветного часа.

Дэвид подошел к печи, открыл дверцу и засунул внутрь руку, но почувствовал только намек на тепло,

как будто ее не разжигали со вчерашнего дня.

Однако он видел здесь Кэролайн Лайт, а Линда Фэйрбразер в соседней комнате играла на рояле, чтобы заглушить рев мощного огня.

Дэвид понял, что они сделали какой-то порошок, и подумал, что они вели себя как дураки, ведь наверняка яркие вспышки заметили все обитатели дома, кроме тех представителей персонала, которые занимают четыре комнаты в дальнем конце здания. Впрочем, возможно, и они тоже обратили внимание на ослепительный свет. Может быть, Кэти ему солгала.

Ну и ситуация! Что реально и что нет? Кому можно доверять?

Тем людям — можно. Они учились вместе в классе, да и Кэролайн находилась среди них. Но кто они такие?

Наверное, Кэролайн возвращает их в прежнее, нормальное состояние. Иначе и быть не может. Их научили использовать глифы, что она сейчас и делает.

Впрочем, она «разбудила» не всех — и, разумеется, не тех, кому предстоит сыграть решающую роль, они продолжали оставаться в плену различных психозов.

Именно когда те люди получали странный белый порошок, происходили изменения с пространством и временем. Значит, враги постараются этим порошком завладеть, и будет кровопролитие.

Дэвид бегом поднялся по лестнице на второй этаж крыла, отведенного для пациентов, промчался сквозь двери и устремился по коридору к посту медсестер.

— Сестра!

Флейглер вышла из-за своего крошечного напичканного электроникой закутка.

— Слушаю вас, доктор.

У нее за спиной находились ряды мониторов. Камера снимала каждую комнату с двух точек. Компьютер постоянно анализировал звуки и мгновенно выдавал предупреждение, если кто-то из пациентов начинал кричать, бить стекло, стучать — иными словами, если возникали звуки, означавшие насилие. Кроме того, компьютер издавал особый сигнал, когда в комнате становилось слишком тихо.

— Вы рано встали, доктор.

— Как прошла ночь?

— Нас проверяла служба безопасности. И еще мы заметили какие-то яркие вспышки. В остальном все спокойно.

Дэвид заметил движение в комнате Мака Грэма.

— Что делает номер четыре?

Не вызывало ни малейших сомнений, что он занимался сексуальной самостимуляцией.

— Это уже третий раз за ночь. Он заявил, что развлекает меня таким способом.

— Он провел в своей комнате всю ночь?

— Разумеется.

— Кто-нибудь из пациентов, находящихся в закрытых палатах, не замечен ночью за пределами комнат?

Сестра покачала головой.

— А что такое, доктор?

«Может быть, те люди были из персонала. Нет, он же видел среди них Кэролайн… точно видел?» — размышлял Дэвид.

— Как новенькая?

— Я получила данные, что она крепко спит. Дыхание в норме. Парадоксальный сон.

— Но после того как Клэр от нее ушла, она была возбуждена?