Точка Омега
Шрифт:
Дэвид взобрался на стул.
— Пациенты, вам необходимо подняться наверх и держаться подальше от окон. Наша охрана возьмет ситуацию под контроль, но вы должны им помочь, оставаясь в безопасных помещениях.
Под его присмотром люди начали подниматься наверх, остались лишь Мак, Нунан и, конечно, Кэролайн. Дэвид огляделся в поисках Сэма, но не сумел его найти. Однако Кэти все еще была здесь, поэтому он попросил ее отвести Мака в его комнату.
— А разве мы не покончили с этим? — тут же спросил Мак.
— Я уже сказал, что ты должен находиться под наблюдением персонала, сейчас мне некогда тобой заниматься.
— Я не позволю, чтобы меня снова заперли
— Тогда поднимайся наверх вместе со всеми.
— А как же она? — Он показал на Кэролайн. — Она не может оставаться здесь.
— Она должна сделать работу.
— Пусть она займется ею в более безопасном месте.
— Мак, отправляйся вместе с остальными, или я запру тебя под дулом пистолета.
— Откуда у вас пистолет?
Дэвид собрался вытащить «беретту», когда Кэролайн резко повернулась к ним от картины.
— Прекратите. Мак, перестань вести себя как дурак. Отправляйся наверх, там безопасно.
— А что она делает? Проклятье, это не картина.
Мак сделал несколько резких шагов к Кэролайн, и Дэвид вытащил свой маленький пистолет, но оружие показалось ему таинственным и ужасным.
— Это выход, — ответила Кэролайн. — Наш шанс!
— Как это работает?
— Если работает.
— Значит, вы не уверены?
— Я знаю, что создаю портал. Если никто не уничтожит его снова, возможно, мы сумеем им воспользоваться.
— И куда он нас приведет?
— Далеко отсюда.
— За этим должно стоять нечто большее.
Она покачала головой, и Мак подошел ближе.
— Скажи, как работает проклятая штука!
Дэвид выстрелил. Висевший на противоположной стене портрет Аманды Эктон, жены Герберта, с оглушительным грохотом рухнул на пол.
— Следующая пуля достанется тебе, — сказал Дэвид.
Казалось, Мак готов задушить Кэролайн, и палец Дэвида начал давить на спусковой крючок. Однако в холодных глазах Мака он не увидел страха. Казалось, тот спокойно просчитывает свои шансы.
— Ладно, я поднимусь наверх, — наконец ответил он.
— Отправляйся немедленно.
Мак повернулся и с нарочитой небрежностью, словно происходящее его совершенно не касалось, двинулся к лестнице.
Когда они остались одни, Дэвид поцеловал волосы Кэролайн. Его тут же охватило странное ощущение: все было новым и одновременно на удивление знакомым; его переполняла такая любовь, словно женщина, которую он прекрасно знал, предстала перед ним в новом чувственном теле. Ему ужасно хотелось ее обнять, но она работала, и он не осмелился ей мешать. Дэвид мечтал исследовать вместе с ней таинства взрослой любви, наполненной невинностью детских воспоминаний.
— Сколько времени тебе потребуется? — спросил он.
— Слишком много.
— А что произойдет потом?
— Не отвлекай меня!
Дэвид отодвинулся от Кэролайн, внутри у него все сжалось, и его рука легко легла на изящное плечо художницы.
Она продолжала напряженно работать, и легкий шорох ее кисти на холсте оставался единственным звуком в огромной комнате.
Вещество, которое мне ввели, полностью меня изменило. Они правильно поступили, сделав это насильно, и я рад, что мои друзья довели дело до конца. Наверное, именно полученное образование заставляло меня сопротивляться, но теперь я сумел понять, что именно мы пытаемся сделать.
Для меня все надежды воплотились в склонившейся над мольбертом женщине, в ее сосредоточенном лице и худых руках, в океане любви, скрывающемся под суровой внешностью.
Она создавала артефакт, обладающий четвертым
Однако картина Кэролайн это нечто более могущественное, чем икона, — мост между искусством и наукой, творение таланта и любви художника, а также терпеливого подхода ученого к законам природы. Это истинная алхимия — превращение базового металла в золото… или превращение краски и холста в гиперпространственный портал.
Я склоняю голову перед алхимиками и, прежде всего, перед Кэролайн с красками и гиперпространственными цветами, из которых они созданы. На холст ложатся вовсе не обычные масляные краски.
Не знаю, кто и как их смешивал, но одно мне известно: в результате мы получим артефакт высшего порядка. Свет, отраженный от поверхности красок, которыми рисует Кэролайн, проникает не только сквозь нашу реальность — он видим во всех других.
Я думаю о великих физиках — кажется, Стивен Хокинг [40] (или Роджер Пенроуз [41] ?) сказал, что машина времени будет самой заметной вещью в мире, потому что она должна существовать постоянно. Что ж, так оно и есть; ведь эта картина, по мере того как Кэролайн ее рисует, превращается в работу старого мастера, древнюю энкаустику [42] , пещерную роспись, и каждая ее линия безупречна и законченна.
40
Хокинг Стивен Уильям(р. 1942) — английский физик, космолог; один из наиболее влиятельных и известных широкой общественности физиков-теоретиков нашего времени.
41
Пенроуз Роджер(р. 1931) — выдающийся английский ученый, активно работающий в различных областях математики, общей теории относительности и квантовой теории; автор теории твисторов.
42
Живопись восковыми красками (с последующим обжигом).
В наши планы не входит помочь остаться в живых лишь немногим людям, принадлежащим к элите. Речь идет обо всех, кто нуждается в спасении. Избранные возносятся, те, кому вынесен приговор, опускаются в темный центр Земли. Все остальные — и мы среди них — отправятся в новый мир в своих физических телах. Конечно, не все из нас сумеют это сделать, но многие пройдут нелегкий путь, и я знаю: как только Кэролайн закончит — когда наступит решающее мгновение, — портал откроется в гиперпространство и станет путем к спасению для всех, чьи глаза сохранили способность видеть, а в сердцах живет добро, которое позволит им его использовать.
Портал не предназначен для нескольких сотен людей из клиники. Нет, он часть куда более грандиозного плана. Когда Кэролайн закончит, ее картину увидят все на Земле.
Устройство, помещенное в хрупкий холст, есть свет в наших темных временах, великий шанс и надежда.
Теперь я знаю, что моя миссия состоит не только в том, чтобы использовать устройство и помочь достойным через него пройти, но чтобы его защищать.
Нас мало вокруг Кэролайн, а врагов очень много — имя им легион, — и они, вне всякого сомнения, нас уничтожат, если смогут.