Точка опоры (сборник)

Громов Дмитрий Евгеньевич

– Я работал всю ночь. До встречи.

– До встречи.

Джон положил трубку. Товарищам по группе он все скажет перед самым выступлением. Так будет лучше. А теперь наскоро перекусить – и на концерт. Взгляд Джона упал на пачку исписанных листов. Секунду поколебавшись, он взял ручку и размашисто написал на первом листе всего одно слово.

"Перерождение".

* * *

Последним, за пятнадцать минут до начала, появился Чарли. Джон поднялся со стула.

– Сегодня мы будем играть мою новую вещь, – без всяких предисловий заявил он.

– Ты с ума сошел? – осведомился

Чарли, не успевший снять пальто и так и застывший с рукой в одном рукаве.

– Нет, не сошел. Мы достаточно хорошо чувствуем друг друга, чтобы сыграть ее с первого раза.

– Не верю, но – допустим. Тогда полетит вся программа. Она концептуальная, а новая вещь ее попросту развалит, даже если она гениальная. Да ты сам это не хуже меня знаешь!

– Никакой программы не будет. Я написал симфонию, которая идет около часа.

– Ты точно рехнулся! Ее надо репетировать, по крайней мере, месяц. Даже с такой сыгранностью, как у нас.

– Не надо. Вы все поймете. Вот партитура. Ребята, я прошу вас. Ради меня. Если случится провал – все убытки за мой счет.

– Да при чем тут деньги?! – возмутился Бенни. – Давай ноты. Раз Джон просит, надо сыграть. Верно, ребята?

Чарли наконец снял пальто и махнул рукой.

– Ладно, сыграем твою симфонию. Но если мы провалимся – что весьма вероятно – то это будет на твоей совести.

– Да разве вы не видите, куда мы катимся?! – взорвался Джон. – Мастерство совершенствуется, а музыка – ее нет! Нет того, что было у нас два года назад. Нет души. И я нашел ее! Мы должны вырваться из этого болота – сейчас или никогда! А теперь – на сцену.

Впервые Джон сам вышел к микрофону. На мгновение он заколебался. Поймут ли его? Должны понять. Ведь большинство сидящих в зале слышали их первые концерты. Все, что он до сих пор писал, было прелюдией к тому, что они сыграют сегодня. Даже если десять человек поймут, прочувствуют его симфонию, – значит, он писал не зря. Джон поискал глазами в зале Мак-Кейза, но не нашел. Все, хватит тянуть.

– Леди и джентльмены, сегодня мы даем необычный концерт. Сегодня вы впервые услышите мою симфонию под названием "Перерождение".

Джон уселся за орган. Взглянул на своих друзей – те в ожидании смотрели на него. Он осторожно опустил пальцы на клавиатуру. Музыка возникла незаметно из наступившей в зале тишины, и никто не мог бы точно определить момент, когда тишина перестала быть тишиной и стала звуком.

Музыка нарастала, она поднималась вверх, казалось, звуковым давлением она проникала в каждую трещину, каждую щель, физически наполняя зал. И когда нарастание достигло апогея, в музыку как бы исподволь влился четкий пульсирующий ритм ударных и ритм-гитары. С глаз слушателей словно спала пелена, из ушей вылетели ватные пробки, рухнули все преграды, и музыка заговорила с ними напрямую. В ней было все – серебряный звон весенней капели и свист осеннего ветра, шаги одинокого прохожего на пустынной ночной улице и радостный детский смех, печаль утраты, вой падающей бомбы – и перекрывающая его мощная и всепобеждающая симфония жизни. Ласковый шепот влюбленных и торжествующая поступь человека, освобожденного от оков, неземная мелодия космических странников, вечно скитающихся в безднах Вселенной, вспышки сверхновых и уверенное биение пульсаров. Музыка Космоса переплеталась с музыкой Земли, образуя

единое целое, создавая мост, соединяющий Землю со всей Вселенной, и сердца людей – между собой. Но понемногу из общей полифонии выкристаллизовывалась одна, ведущая мелодия. Все остальные подголоски постепенно сливались с ней, и эта новая мелодия, словно чистый и светлый ключ, лилась в души слушателей. Мелодия обновленного человека, человека будущего, которому все подвластно. Человека с большой буквы. Вот он лежит на земле, постепенно пробуждаясь от долгого сна, садится, с интересом осматривается по сторонам. Он все видит заново – траву, цветы, лес, бабочек, птиц, облака в небе… Человек встает, осознав себя, расправляет плечи и… устремляется в небо, к звездам. Он должен познать весь огромный мир, планеты и звезды, галактики и туманности, всю Вселенную! Путь его бесконечен и прекрасен…

Джон не замечал, что уже не касается клавишей органа, заставляя инструмент играть одной силой мысли. С этими новыми невидимыми "пальцами" он мог творить, казалось бы, невозможное. Джон одновременно управлялся с органом, роялем, тремя синтезаторами и несколькими приставками. Он просто должен был успевать – и он успевал. Остальное его сейчас не интересовало.

На заключительных тактах полета обновленного человека Джон почувствовал, что поднимается вверх. Музыка продолжала звучать, а тело его поднималось все выше и выше. Когда замолк последний аккорд, Джон достиг потолка. Ему вдруг захотелось увидеть небо – и он немедленно оказался снаружи. В черном небе сверкали яркие россыпи звезд. Джон залюбовался ими, повиснув над крышей концерт-холла. Его непреодолимо тянуло туда, к звездам. Джон стал сначала медленно, а потом все быстрее набирать высоту. Он слышал симфонию Вселенной, слышал звучание квазаров и затухающие импульсы красных карликов, слышал тяжелый, засасывающий зов "черных дыр". Там, в Космосе, его ждали новые миры, ждали братья по Разуму. Но что-то все время мешало ему, не давая одним мгновенным скачком перенестись к ближайшей звездной системе. Джон прислушался. Мысленно он взглянул вниз, на быстро уменьшавшуюся Землю. Там, в покинутом им зале, он увидел Эдварда Мак-Кейза. Мак-Кейз звал его. А вместе с ним его звали так и оставшиеся на своих местах три тысячи слушателей, и его друзья-музыканты – его звали все люди. Да, прав был Мак-Кейз. Человечество должно переродиться, подняться на новую, высшую ступень развития. И он, Джон Лэкер, стал первым человеком нового типа. Первым Хомо Космикус. Но старое Человечество не вымрет – оно станет новым Человечеством. И в этом ему поможет он, Джон, и его музыка. Там, внизу его ждали люди. Они тоже должны переродиться!

Джон завис в бархатной черноте Космоса и, секунду помедлив, повернул обратно, постепенно набирая скорость. Звезды подождут. Он будет играть еще и еще, пока его музыка (его ли?) не зазвучит в каждом, поднимая человека на новую, высшую ступень. Не оставляя места для подлости и лицемерия, жадности и хамства, для всех прочих пороков. Его друзья по группе, и Мак-Кейз, и кое-кто еще в зале уже внутренне готовы к этому. Еще только раз – и они тоже переродятся. А остальным он будет играть снова и снова, столько, сколько понадобится. Он нужен здесь, на Земле.

Джон возвращался к людям.

1987, 1995 г.г.