Точка отсчета. Часть 3
Шрифт:
Когда я подхожу к дверям уборной, я чувствую, будто, наконец, могу дышать. Я прислоняюсь в раковине и на секунду прикрываю глаза. Когда я их открываю, я замечаю интерьер. Даже эта комната очень современна. Аксессуары по-европейски элегантны, раковина представляет собой стеклянную чашу на столике из белого мрамора. Чувствуется, будто я в СПА или в каком-то подобном месте.
Я посылаю сообщение, а затем смачиваю в холодной воде одноразовое полотенце. Аккуратно прикладываю его к своему лицу, чтобы не испортить макияж, а
Вибрация телефона заставляет меня подпрыгнуть, и в испуге я прижимаю руки к груди. Это от Бартона: «Продолжай в том же духе». Я удаляю сообщение, и прежде чем вернуться на вечеринку, бросаю в зеркало еще один взгляд.
Когда я выхожу в коридор, то напротив уборной замечаю приоткрытую дверь, на которую, когда шла сюда не обратила внимание. Я могу видеть стену, полностью покрытую книжными полками. Должно быть, это кабинет. По пути сюда я никого не видела на этом этаже, даже несмотря на то, что и сейчас вокруг тоже никого не нет, я понимаю что это, вообще, плохая идея. Мне не нужно быть пойманной за шпионажем, в кабинете этого жуткого парня.
Я прикрываю за собой дверь, чтобы, по крайней мере, иметь небольшое предупреждение, если кто-то появится. На противоположной стороне комнаты стоит большой письменный стол, поэтому я направляюсь к нему. Я открываю два ящика и ничего, кроме офисных принадлежностей не нахожу. Хотя в третьем я срываю джекпот. Я натыкаюсь на стопку файлов.
Каждый файл именной, в основном это судоходные или импортно-экспортные компании. Один из файлов на имя Ксавьера. Ксавьер сказал, что они не вели совместных дел. Зачем бы тогда Альберто иметь на него папку?
Только я подумываю ее открыть, как слышу голоса в коридоре. И замираю.
Голоса становятся ближе. Я не слышу о чем речь, потому что они, вполне вероятно, шепчутся. Все, что я могу сказать, что эти голоса принадлежат мужчине и женщине.
Что если они сюда войдут? Я кладу файл на Ксавьера обратно, и медленно закрываю ящик, надеясь что в коридоре ничего не слышно. Это для моих натянутых нервов звучит как выстрел.
– Нет!
Голос раздается прямо перед дверью, и у меня душа проваливается в пятки. Здесь негде спрятаться. Если они сюда войдут, все будет кончено.
Паника нарастает. Думай быстрее. Зачем бы тебе сюда понадобилась зайти?
Дверная ручка поворачивается, и я понимаю, что облажалась.
ГЛАВА 4
Мое сердце колотится так громко, и я в ужасе думаю, что человек, находящийся снаружи может его услышать. Я отчаянно смотрю по сторонам, как будто, по волшебству, посередине комнаты может появиться запасный выход. Но, когда дверь начинает медленно открываться, я вспоминаю слова Бартона. Если попаду в беду, то, как прикрытие могу использовать, историю с больной тетей.
Я
– Так, что, на самом деле, сказал доктор? – затеяв эту шпионскую игру, я стараюсь выглядеть взволнованной от стресса, и это отлично подходит для роли заботливой племянницы.
Я замолкаю, будто слушаю длинный список медицинских терминов и вставляю «угу» и «ага», чтобы казалось правдоподобнее.
После достаточного количества времени, для выслушивания воображаемого заключения врача, я спрашиваю:
– Как ты держишься? Тебе что-нибудь нужно?
Слова Ксавьера, сказанные мне ранее, всплывают в голове очень кстати.
Кто-то определенно входит в комнату. Я чувствую его присутствие, будто сгустившее воздух. Я задаюсь вопросом, это Альберто или кто-то другой, пытающийся шпионить. Сердце в груди колотится.
Я больше не хочу злоупотреблять гостеприимством, больше чем уже это сделала, поэтому я выпрямляюсь и пробегаюсь рукой по затылку, когда завершаю свой вымышленный разговор.
– Держи меня в курсе. Люблю тебя.
Я действую так, будто отключаю звонок и остаюсь спиной к человеку у двери.
– Все в порядке? – раздается немного надменный голос Альберто.
Я натягиваю на лицо маску озабоченности и поворачиваюсь к нему лицом.
– Уу… Я не совсем уверена. Моя тетя больна.
Он мгновение меня изучает, а затем проходит к маленькому столику, установленному как бар. Он наливает в стакан чуть больше двух стопок, чем положено.
– Печальные новости?
Альберто осматривает меня и протягивает стакан.
– Выглядишь так, будто тебе это нужно.
Это скотч, не разбавленный. Мой самый нелюбимый напиток. В любом случае я его беру.
Я осматриваю комнату, будто только замечаю, где нахожусь.
– Я не намеревалась вторгаться в ваше пространство. Я лишь хотела где-нибудь уединиться, для звонка. Надеюсь, вы на меня не сердитесь.
– Да, ну. Мы делаем, что должны.
Он пялится на меня так долго, что становится неуютно. Он что-то подозревает? Он в бешенстве, что я в его кабинете? Я чувствую себя так, будто все, что я сделала, написано на моем лице, поэтому я расслабляюсь, когда он улыбается.
– Тебе всегда рады в моем личном пространстве в любое время, впрочем, я бы предпочел под ним… в более радостных условиях.
Его улыбка меняется на хитрую, словно проверяет меня, и все, что я могу сделать, так это сдержать свое раздражение внутри. Я знаю, что выгляжу горячо… мое черное платье идеально облегает каждый изгиб… но это не значит, что я хочу, чтобы он разглядывал меня, как рентген.
Я смеюсь над его комментарием и отпиваю напиток. Он сильно обжигает, но расслабляет мои нервы.