Точка отсчета
Шрифт:
— Эй, ты кто, ну-ка посторонись, — сказал Леон, положив единственную руку на эфес меча.
Горгона в целом город спокойный, и такие наглые ограбления — редкость. Тем более почти в центре.
Чик сразу понял — перед ним настоящий этруск и пришел он к нему. Поговорить? Вечером на пустынной улице? Действительно, лицом похож, и только. В остальном ничего общего.
— Леон, это ко мне, не мешай. Пожалуйста, — добавил более твердо, так как друг распалялся все сильнее. — Но последи, — это уже прошептал и шагнул к незнакомцу.
Тот и не думал подходить. Он замолчал и скрестил на груди руки, всем
— Я не понимаю по-этрусски. Чего ты хочешь? — спокойно сказал Чик, подойдя на два шага. До собеседника оставалось столько же.
— Щеночка спрятали так далеко, что забыли научить речи предков? — насмешливо спросил незнакомец, не меняя позы.
— Щеночек — это, как понимаю, я. Ты все сказал? Тогда дай пройти.
— А щенок так и не вырос в волкодава. — Этруск продолжил вещать, словно пустому месту. — Хотя и твои гнусные родители не отличались сложением, но не до такой же степени! Кто тебя от участи папочки спас, не подскажешь? Где их найти? Тогда я тебя отпущу. Может быть.
— Скажи прямо, за кого ты меня принимаешь? — Чик старался выяснить хоть что-то перед неизбежной битвой. Она будет. Кровь заполнилась адреналином под завязку, своего зверя удавалось сдерживать с большим трудом.
— За того, кто ты есть, и не пытайся улизнуть от ответа! Соскучился по папе? Он давно бродит в Аргольте, [14] могу устроить аудиенцию. Ха-ха! Грусс, возомнивший себя Третьим, и сыночек — недомерок. Вот это картина! Отвечай, кто тебе помогает?
— Он кто, царь?
— Настоящий царь Гросс Пятый, и ты это прекрасно знаешь, щенок! — Гарант, не в силах сдержать заклокотавшую ненависть, выхватил меч, одновременно входя в боевой транс с призывом Духов.
14
Аргольт — в мифологии этрусков ледяная пустыня, куда Френом сбрасывает души грешников.
Чика обдало огненным вихрем, не причинившим ему никакого вреда. В нем самом запели разные голоса, но пока он их придавил, пока хватало мечей. Он легко уходил от стремительного этруска, у которого полуторник летал чуть ли не легче его «близнецов». Гладиатора обдавало холодом, страхом, пронзало непонятной тьмой, но никакого вреда, лишь легкий сбой с ритма. Вскоре в глазах здоровяка появился страх, и это решило его судьбу. Френом не любит слабых духом. Этруск стал пропускать удар за ударом, покрылся кровью с головы до ног. Мастерства хватало только на то, чтобы не получить смертельные ранения, и он зашептал… открытие Звездной тропы. Постыдное бегство, но он им воспользовался, успокаивая себя тем, что важную весть надо передать самому царю.
Гарант вывалился в покоях Фебы — первые координаты, пришедшие ему в голову. Да и на более длинное расстояние у него сейчас не хватало сил. Он и по этой тропе еле доковылял. В принципе угадал. Кто лучше окажет медицинскую помощь? Разве только Исцеляющие.
— Сволочь, — орал Чик, брызгая слюной и топая
— Кхе. — За спиной раздался кашель, и Леону пришлось отскочить от брызнувших кровью клинков друга.
Чик мгновенно успокоился.
— Прости, друг, это я в запале. Ну не сволочь ли он? Сбежать!
— Что это было? — тихо поговорил Леон.
— Что? Бой, конечно, а что? — И только сейчас обратил внимание на спаленные брови «продюсера» и покрасневшее от ожога лицо.
— Осмотрись вокруг, — еще тише сказал друг.
Окружающие кусты и столб с масляным светильником были обуглены и покрыты инеем.
— Это… бежим, вот что это!
И друзья припустили. Не засекали, но олимпийский рекорд на средние дистанции наверняка побили.
В пансионе Леона лечила сама хозяйка. Любовно намазала бальзамом и велела лежать до утра. В своей спальне. Больной нуждался в непрерывном присмотре лично ее, вдовы Галатеи.
Чик вбежал в комнату Андрея. Друг сидел, обложенный свитками, что-то учил.
— Послушай меня, мой друг, и попробуй объяснить, — начал говорить, бесцеремонно сметая свитки на пол, — я встретил этруска, и он на меня напал.
— Это не повод отрывать меня от учебы, — проворчал друг, — у меня по твоей милости завтра очередное испытание.
— Сдашь, — беспечно отмахнулся Чик. Андрей так и продолжал считать его виновным в резком повышении своего потенциала. — Тот этруск на меня напал. Посчитал сыном какого-то Грусса Третьего, но не в этом суть. Нет, в этом тоже, но главное: вокруг нашей битвы все оказалось сожжено и одновременно заморожено. Как такое может быть?
— Ну-ка подробней, — заинтересовался Андрей.
Чик рассказал о сражении как можно подробней, умолчав о собственных Духах.
— Это была знаменитая магия призыва, ею владеют только этруски и некоторые варварские шаманы. Ходят слухи про каганов, но там не совсем понятно. — Андрей заходил по комнате. — Эх, мне бы самому посмотреть, как интересно! Что ж ты меня не позвал! — Возвел руки к потолку и продолжил взволнованное хождение. — Отличительная особенность призыва Духов — относительно маленькое расстояние их действия от призывающего и относительная слабость. Да, да, не удивляйся, те же Пылающие могли такого жару задать, что… неважно. Зато универсальность. Сам заметил — и жар, и холод, и многое другое. И еще Духи обладают неким подобием ума и воли, им можно приказывать более абстрактно, чего нельзя, например, Силе Гидроса. В ней надо расписывать все, но и Силы, с позволения бога, может быть столько, что то мое копье — швейная иголка. И снова все упирается в тебя. Почему ты не пострадал, склонности к Силе в тебе нет, я вижу. — Сказав это, в упор посмотрел прямо в глаза Чика.
— Потому что я — этруск, — нашелся тот.
— Ха и еще раз ха. Вы друг друга жарите, аж вонь стоит. Не прошло, извини.
— Разве? — Чик поскреб в затылке. — Тогда, это… спасибо, что рассказал, я пошел.
— Ага, счастливо. Семейный секрет, ну-ну. И еще, — сделал паузу и снова посмотрел другу в глаза, — я рад, что ты жив, этруск, воспитывавшийся у неэтрусков, — криво ухмыльнулся, — и запомни, я всегда с тобой. — Это уже абсолютно серьезно.
— Я знаю, друг. Спасибо.
— А завтра в библиотеке прочту об Этрусии все, что найду. Ты же этого хотел?