Точка пересечения
Шрифт:
7
Летом у Лиды-большой было мало работы. Ну, во-первых, каникулы. Да, и с вязанием был простой. Ну, кому нужны вязаные вещи в их городе, раскалённом от летнего солнца настолько, что хочется в принципе забыть об одежде. Вот если бы они жили в Прибалтике, в Сибири или на Дальнем Востоке… Там, где прохладным вечером хочется набросить что-то на плечи. А здесь… Хотя, конечно, жаловаться было грешно – заказы были. И маечки на лямочках из льна или хлопка, вывязанные крючком, и тончайшие ажурные накидки, что-то типа коротких пончо.
"Больше дырок, чем ниток" – удивлялся Петр.
Он
Чуть больше появлялось заказов, когда народ начинал выезжать на отдых – тонкие кофточки и жилеточки легко находили место в чемодане и не нуждались в глажке: встряхнул – и пошел.
Втайне Лида мечтала, что она развернется, когда Ланочка выйдет замуж. Освободится комната, которую она переоборудует в рабочую, купит вязальную машинку. Но пока это были планы.
В середине июня Лана сообщила, что летит в Москву с группой переводчиков на Олимпиаду. Дома ликовали. Когда радость немного улеглась, папа-конструктор спросил, театрально разведя руками:
– Кого же ещё посылать на Олимпиаду, как не спортсменку?
Отправились в ЦУМ за чемоданом. Дочка Лидиной сотрудницы была завотделом секции сумок и отложила им прекрасный чемодан – коричневый, с двумя блестящими замочками и удобной ручкой.
– Много не набирай, – советовала Лида дочке. Если что – купишь на месте. Я только могу представить, сколько всего будет в свободной продаже, – она закатывала глаза, представляя всё то, что купила бы в Москве – нитки, пряжу, аксессуары к ее изделиям , да мало ли что!
Лана согласно кивала. Последнее время она одевалась модно и дорого, и вязаные вещи стали составлять лишь незначительную часть ее гардероба.
На вопросы родителей "откуда такое платье или сапожки" , она небрежно отвечала:
– Из чекового.
Они не копали. Переводчица. Свой круг общения. Свои связи. Хорошая зарплата. Другие возможности. Духи – только французские – "Клима" в голубой коробочке. Аромат Ланы – так быстро выросшей дочки.
– Лана, – спохватилась за день до вылета Лида. – Ты же с Жанной, наверняка пересечешься, надо Лиде позвонить, может, что-то передать нужно.
– Ну, мам, – Лана встряхнула пшеничной волной волос. – Где я там Жанну найду, в Москве? И когда? У нас очень плотный график работы. Все расписано. Ты даже не представляешь. Дышать будет некогда.
– Ладно-ладно, – закивала Лида. – Но сказать – скажу в разговоре, что ты улетела, а то скрывать не очень-то красиво.
Лана улетела, дав обещание и писать, и звонить. Дом опустел. Да, она много часов проводила на работе, и порой времени не было посидеть и пообщаться, но все равно. Именно после отъезда дочери, Лида поняла, что связь с мужем давно и безвозвратно утеряна. Да, он по-прежнему был удобным и тихим, ни во что не встревал, терпел этот вечный балаган в доме, не возмущался тому, что один и тот же обед они ели по три-четыре дня. Он видел, как занята его Лида. А вот сейчас – каникулы, заказов меньше, времени – больше. А оказалось, что и поговорить-то не о чем. Да и подружек особенно не было. Какие подружки, когда вечно и бесконечно ничего не успеваешь. Вся дружба – на переменках в учительской, где делились рецептами, рассказывали о мужьях – детях –
Свободное время Лида решила посвятить квартире: разобрала по сортам все нитки, по номерам – спицы и крючки. Отдельно – пуговицы и кнопочки, отдельно – кружева, витые шнуры и стразики на отделку. Посветлело в зале, заулыбался Пётр. Теперь он мог свободно вытянуть ноги на диване после работы.
Как-то позвонила Лида-маленькая. Решили гульнуть. Встретились в центре и пошли в "Уголок" – кафе, известное на весь город. И ели цыплята-табака, макая сочные кусочки в пряный соус, приготовленный по особому рецепту местным поваром. Пачкали пальцы – курицу по этикету едят руками! – смеялись, много говорили о своих девчонках, поражаясь этим неслучайным случайностям. Это ж надо – оказаться одновременно так далеко от дома в одном городе.
– Жаль, что не встретятся они там, – посетовала Лида-маленькая.
– Да, Ланочка очень, ну очень занята. Это ещё Олимпиада не началась. А там не знаю, как всё пойдёт – лишь бы позвонить было время.
А потом долго вспоминали детство, школу, Дворец Пионеров, в котором проводили так много времени. Они сидели – такие разные, ведущие такой непохожий образ жизни, связанные невидимыми нитями прошлого, и радовались, что они есть друг у дружки. Есть, несмотря на редкие звонки и на ещё более редкие встречи. Говорят: жизнь развела. Может, и развела, но как же мало нужно было им, чтобы вновь почувствовать себя такими близкими и родными. А потом пошли в "Снежок" и ели быстро тающий пломбир из металлических вазочек, удивляясь, что за эти годы совершенно не изменился его вкус. Расстались довольные жизнью и друг другом, пообещав звонить чаще и встречаться хотя бы иногда.
Во время Олимпиады Лана позвонила домой всего пару раз. Сообщила, что Москва ей очень нравится, что времени совсем нет, и что она решила воспользоваться случаем и остаться ещё на неделю: погулять, походить по музеям и театрам. Она не одна и есть, где жить.
– Конечно, Ланочка, если есть такая возможность – не упускай. Это впечатление на всю жизнь. Потом расскажешь.
Лида-большая не была в Москве. Если честно, она практически нигде не была и радовалась, что у дочери жизнь складывается иначе.
Жанна звонила раз в неделю с Центрального почтамта, выстаивая там дикую очередь, а потом сообщила, что звонить будет редко, так как переезжает во Фрязино к родителям Анатолия. Там воздух, природа, озеро. В Москве они живут далеко от центра, Анатолий целыми днями пропадает на работе, и ей абсолютно нечем заняться. А в выходные Анатолий будет приезжать. После Олимпиады работы у него будет меньше, и она вернется в Москву.
– Жанна, все в порядке? – встревожилась Лида. – Если так, может, тебе домой лучше?
– Все в порядке, мам, когда ещё придется пожить вот так, как на даче? И комната отдельная, и еда вкусная.
– Тебе виднее, доча, – вздохнула Лида. После разговора с Жанной её долго не покидало чувство, что что-то происходит там, в этой далёкой Москве. А что? Об этом ей не говорилось и даже не намекалось. Но разве можно обмануть сердце матери? Поделилась своими сомнениями с Раей. Та выслушала молча, задумалась.
– Не спеши, Лида, – только и сказала. – Все разрулится. А придумывать, предполагать мы все мастера. Не нужно этого. Только себя изведешь. Было бы плохо – ты бы уже знала.