Точка пересечения

Лемешева Ирина

– Это да, главное, чтоб здоровеньким рос.

– И счастливым.

– А назвали как? В честь кого?

– Просто Дима. Ни в честь кого. Анатолий так захотел.

– Ну, а что, красивое имя. Дмитрий. Дмитрий Анатольевич. Вполне себе.

– Да, – грустно отозвалась Лида-маленькая. – Если бы ты знала, как мы по Жанне мы скучаем. Полгода почти не виделись. В жизни не могла бы подумать, что смогу выдержать столько времени.

– А когда домой?

– Понятия не имею. Жанна толком не говорит. Вроде, изначально на год его отправили, а там – кто знает. Работал бы здесь – чем плохо? И квартира отдельная есть. И мы

под боком, ребенка бы нянчили. Помогали. А так что? С работы уволилась, даже декретные не получила. И вообще, неправильно все это. Ехала в Москву, а приехала во Фрязино. А жить со свекровью, которую и не знаешь толком. Сама понимаешь, – Лида вздохнула.

– Ну, подруга, тебе не угодишь. Внук родился, да ты летать должна от счастья!

– Да я и летаю, не видно разве? – Лида помолчала. – Ладно, что все о нас да о нас? Что у вас слышно? Ланочка как?

– Ланочка, – Лида-большая помолчала. – Не живёт она с нами, ушла. С подружкой какой-то снимает квартиру.

– Да ты что? А что дома не так?

Лида почувствовала, что ещё немного – и она расплачется от этого простого вопроса. От обиды, от непонимания происходящего. Это на работе она держала хвост трубой, с улыбкой сообщая, какая успешная и самостоятельная ее дочка. Не сидит на шее у родителей, отделилась, сама берет ответственность за свою жизнь. И ловила изумлённые и восхищённые взгляды коллег, чьи дочери привели в родительский дом молодых мужей, родили первенцев и толклись все вместе в крошечных квартирах. Три поколения. Ползунки на верёвках на кухне, коляска на пол-коридора, диван-раскладушка в зале. Спальню-то отдали молодым. В тесноте, да не в обиде, как они говорили.

Какое там не в обиде! Лида-большая прекрасно помнила проживание в пристройке у свёкра и свекрови. И вроде, отдельно же жили, а сколько обид лежит тяжёлым грузом в памяти. Нет, уже не болит давно, но помнится. И никуда не деться от этой памяти, от замечаний свекрови: и белье вывешено не так, и борщ не того цвета, и дочка худющая, чем ты ее кормишь?

– Лида, ты там не хандри, – оторвал ее от воспоминаний голос подруги. – Ты что? Плачешь, что ли?

– Нет, не плачу, – она всхлипнула, вытирая глаза рукавом мягкого байкового халата. Два тогда купила – себе и Лане. Выбросили в конце месяца в ЦУМе. Красивый такой халатик, с пояском, с кармашками, воротничок круглый, манжетики на пуговичках. Польский вроде. Нарядный. В таком и гостей встречать не стыдно. Лана тогда сказала, что не наденет. Красивый, тепленький, но она просто не любит халаты. Это не её. Так и сказала – не мой стиль.

Лида-маленькая почувствовала настроение подруги.

– Слушай, может повидаемся? Приезжай, а? Семён на работе с утра до ночи. Посидим, поболтаем. Помнишь, как раньше?

– Ой, Лидусь, и не знаю, если честно. Работы полно. И школа, и заказы. Да и по дому никто не отменял ничего. Купить, сготовить, прибрать, постирать. Ну, ты же сама понимаешь.

– Ну, да, ну, да, понимаю. Кто ж поймет, если не я – по дому работа никогда не кончается. Давай уже до весны доживем, а там посидим где-нибудь, помнишь, как тогда?

На том и порешили. До весны. Лида-большая записала адрес во Фрязино – надо Жанночке хоть подарочек выслать для малыша . Уже задумка заиграла в голове: пинеточки, свитерок с пуговичками на плече и шапочку с большим помпоном из разноцветных ниток. И рукавички можно. Москва – это не Ташкент. Там зимы

посуровее.

8

Зима тянулась долго. Из школы Лида приходила уже в сумерках. Ужин. Посуда. Проверка тетрадок. Только к вечеру освобождалось немного времени для вязания. Она любила и сам процесс, под который хорошо думалось, и результаты – нарядные шапочки, свитера со сложными узорами, уютные шали с длинными кистями, мягкие шарфы. Покупатели были – ее уже знали и работать впрок почти не приходилось – все под заказы.

Связала и отправила комплект для маленького Димочки. Представила, каково Лиде и Семёну – внук родился, а вот – и не обнять, и не искупать, и не потискать. Да и дочку не видели непонятно сколько. И надо бы позавидовать, да не завидуется. У нее Ланочка, вроде, здесь, в одном городе, и звонит, и забегает, а все равно. Не то. И не так. Вспомнила, как вечерами маленькая Лана любила сесть рядом и молча смотреть, как обычный крючок рождает затейливые узоры в ловких маминых руках. А потом, когда подросла, кидала советы – по поводу цветов и фасонов. И все по делу.

Потом был период, когда сама взяла в руки крючок, а потом и спицы. Сумки вязала. Выдумщица. Красотка. И на работе успешная. А вот счастья нет. Лидины думы прервал звонок.

– Мам, приветики, как дела? – так обычно Лана начинала беседу. – Все нормально?

– Да, всё по-старому, без новостей. Ты как?

Лана была только три дня назад. Забежала накоротке, даже не пообедала. Забрала свитерок из тех ниток, с люрексом, которые привезла из Москвы. Чмокнула – спасибо-спасибо; даже не примерила.

– Мам, ну что мерить, ты что, мой размер не знаешь?

И правда. Знает, конечно. И свитерок свободный, рукав "летучая мышь".

И вообще, что дочка ее не наденет – всё сидит, как на кукле с витрины. Стандартная фигура. Рост. Но всё же хотелось посмотреть.

– Мам, слушай. У меня тут срочная командировка. Очень срочная. Завтра утром вылет. Так что, прощаюсь по телефону.

– Ланочка, боже мой, куда?

– В Москву, мама. На недельку всего. Ну, ладно, пока, целую. Постараюсь позвонить, когда прилечу. Папе приветики.

– Счастливого пути, Ланочка! – Лида не была уверена, что дочь ее услышала.

Гудки отбоя многоточием бились у нее в сердце. Как-то вдруг, в одну минуту, она поняла, что выросла Лана. Окончательно. Выросла и отделилась. Живёт своей жизнью и не считает нужным посвящать ее в подробности. Живёт отдельно уже с ноября, но ни разу не позвала родителей в гости, почаевничать и вообще – посмотреть, как она устроилась. Как-то Лида намекнула, но в ответ услышала, что это не слишком удобно, ведь она там не одна. Больше она этой темы не поднимала, хотя не выдержала и поделилась с учительницей домоводства, самой близкой подружкой по работе.

– Слушай, Лида, – горячо зашептала ей в ухо Света. – А не загуляла ли там случаем моя тезка? – Она заговорщически обвела взглядом учительскую. – Может, кавалер какой появился. А она тебе про подружку рассказывает.

– Да ты что, в своем уме? – Лида задохнулась от возмущения. – Ты что, Лану не знаешь? На твоих глазах росла.

– Росла-росла и выросла, – многозначительно хмыкнула Света и добавила:

– Ты по нам не суди. Мы другие. И время другое. И жизнь другая покатилась. – Но, увидев застывший взгляд Лиды, пошла на попятную: