Точка разлома
Шрифт:
Тима передернуло.
– Я умру? – тихо спросил он.
– Обязательно, – усмехнулся Макс. – От старости.
На глазах Тима выступили слезы.
– Макс, кончай издеваться. Помог бы парню! – вставил реплику Монгол.
– Уже. – Максим потрепал Тима по плечу. – Я стабилизировал оба очага. В принципе для тебя еще не все потеряно. Скорги не проникли глубже кожных покровов, так что вкрапления можно вырезать лазером. Лучше сделать операцию тут, иначе, если обратишься к военным медикам за Барьером, они тебя год изучать будут, прежде чем прооперируют и отпустят.
В
– Сейчас все бионики заняты. – Макс ободряюще взглянул на съежившегося парнишку. – Группу сталкеров выхаживают. Так что пару дней тебе придется подождать. Ты, Монгол, его далеко от себя не отпускай.
– Спасибо, Макс. Я вроде как в ответе за него.
– К Захару обратись, он вам комнату выделит. Идите, устраивайтесь. А я пока на чудо-экипировку взгляну.
К вечеру Макс совершенно вымотался. Слишком много дел накопилось. Мнемотехников катастрофически не хватало, и ему приходилось прилагать немало усилий, производя «стабилизацию» сегментов городища, нейтрализуя рост автонов, чтобы другие сталкеры могли приступить к реконструкции очередного участка постройки техноса, приспосабливая его под нужды людей.
Засыпая, он снова думал о Яне.
Все же она могла выжить. Как и другие угодившие в центры катаклизма люди. Немногих вернули пульсации Узла. Их называли «жжеными», им не было равных по способностям среди других сталкеров, пришедших в отчужденные пространства уже после Катастрофы.
Сколько ей сейчас? Двадцать? Девятнадцать?
Макс попытался представить образ девушки, но перед мысленным взором возникала лишь размытая, не несущая конкретных черт фигура.
«Где же ты сейчас?» Расширитель сознания Максима работал, он не заметил, как провалился в сон, вопреки обыкновению не «погасив» мысленным усилием искусственную часть своего мозга.
Мир постепенно трансформировался.
Нет, суровая реальность не претерпела волшебных изменений, Макс по-прежнему понимал, что находится в границах аномальных пространств, но нахлынувшие вдруг ощущения показались новыми, тревожащими и уж никак не напоминали повторяющийся сон.
Он как будто очнулся в незнакомой обстановке после головокружительного мгновенного перемещения.
Макс осмотрелся. Очертания предметов поначалу выглядели нечеткими, обретая резкость постепенно, в течение нескольких минут.
Спеленатые космами седых облаков иззубренные стены замыкали в своеобразный «периметр» жутковатый, но тщательно ухоженный садик. Макс внезапно ощутил несвойственную ему оторопь: каждый сантиметр искаженных пульсациями стен, каждый квадратный метр покрытого неглубокими воронками, потрескавшегося и слегка просевшего перекрытия хранили следы запредельных мнемотехнических воздействий.
Даже в Цитадели Ордена он не встречал ничего подобного.
Холод пробирал до костей при мимолетном взгляде на редкие виды металлорастений, растущие прямо из растрескавшегося межэтажного перекрытия, соединяющиеся с арматурой, уходящие «корнями» вниз, сквозь этажи, к источникам аномальной и геотермальной энергии.
Резко кружилась голова. Уровень
В заоблачном саду, обрамленном опаленными огрызками стен, царила особенная, хрупкая и настороженная тишина. По непонятным причинам на открытой площадке не ощущалось ветра, словно руины загадочного здания были отгорожены от остального мира незримым коконом защиты.
Макс никогда не встречал ничего подобного. Сочетания обычных на первый взгляд предметов создавали таинственную атмосферу.
В окружении тщательно сконфигурированных, явно выращенных путем мнемотехнического воздействия редчайших металлокустарников на небольшой «полянке» стоял стол с причудливо изогнутыми ножками, рядом ртутно поблескивал маленький пруд, заполненный жидким холодным металлом, неподалеку в обрамлении пластика пузырился, источая зеленоватое мерцание, фрич. На столе в высокой и узкой фарфоровой вазе серебрилась ветвь с гроздьями созревших н-капсул, мелкие, шустрые скорги, похожие на механических насекомых, сновали под ногами.
В недра здания уводил искаженный пульсацией лестничный марш. Неподалеку на треножном станке у пролома в стене был установлен крупнокалиберный импульсный пулемет. На столе подле вазы стояла чашка с остывшим кофе, рядом с ней лежали две плазменные гранаты.
Облака медленно перемещались по кругу, клубились, не пересекая границы стен, лишь изредка свинцово-серые космы медленно проплывали меж ветвей автонов, формируя абстрактные фигуры, создавая иллюзию призраков, заплутавших в металлическом саду.
Постепенно предметы обрели абсолютную четкость очертаний, он шагнул к столу, сел в кресло, коснулся пальцами старинной фарфоровой чашки с выщербленным краем, явственно ощутив исходящее от нее тепло.
Несколько минут Макс провел в напряженном ожидании дальнейших событий, пока вдруг в глубинах здания не раздались легкие шаги.
Он резко встал и вдруг застыл как вкопанный.
Макс увидел призрака во плоти. Перед ним стояла девушка, несмотря на лютый холод, на ней было лишь легкое летнее платье. Колючие, искристые снежинки медленно кружили в воздухе.
В чертах лица угадывалось что-то смутно знакомое, и сердце Максима глухо стукнуло.
«У меня еще есть сердце. До него не добрались скорги», – мысль проскользнула на фоне шоковых ощущений растерянности. Макс уже позабыл, что это такое – чувствовать себя парализованным, когда миг вдруг становится вечностью.
Она смотрела на него удивленно, но неиспуганно, как будто увидела старого знакомого, которого не чаяла встретить.
Ее мимика передавала внутреннее смятение. Глаза расшились, ноздри трепетали, тонкие черты лица вдруг подернулись легким искажением, на бледной коже, словно набежавшая тень, возникали пятна серебристого, бронзового и ртутного оттенков, они двигались, смешивались между собой, исчезали и появлялись вновь.