Точка сингулярности [= Миссия причастных]

Скаландис Ант

Я тут же поделился этими мыслями со Стивом, надеясь все-таки сбить его с панталыку, а может быть, даже и обидеть. Уж очень мне не хотелось всерьез задумываться над его жуткой мистикой, и с туповато-отчаянным упрямством я стремился свести разговор на шутку. Однако же и на этот раз ответ прозвучал совсем неожиданный:

— Вы делаете успехи, Разгонов. Если и дальше полет ваших ассоциаций будет столь же раскрепощенным, поставленная службой ИКС задача окажется решена в кратчайшие сроки. И, между прочим, — постарайтесь это понять! — в точке сингулярности появление давно умершего человека, например, того же Генри Моргана, — вполне вероятное событие.

После такого я смирился и покорно выслушивал лекцию по философии и психологии, читаемую мне по дороге, благо ещё и дорога оказалась не столь уж долгой.

Могучий

Бисмарк, стоящий на высоком постаменте, глядел на нас как-то очень хмуро, когда мы приблизились к знаменитому памятнику и немного там постояли. В соборе Святого Михеля, главном храме города, Стив провел минут пять, истово крестясь, словно был протестантом, а не йогом буддийско-тантристского толка. Но видно так уж было надо, видно, требовал этого безумный поиск точки сингулярности, в которую мы стремились на всех ментальных парах. Ратушная площадь, Ратхаус Маркт и чудесная белоснежная галерея Альштер-аркаден на берегу канала, впадающего в озеро Биннен Альштер, тоже не показалось моим эзотерическим друзьям подходящим местом для встречи. Меж тем, я уже сам начинал чувствовать, что час свидания близок. Стив как-то все сильнее нервничал, и лекция его становилась сбивчивой, невнятной, он комкал целые фразы и торопливо пояснял, что без этого я обойдусь, вот то можно запросто опустить, а уж заключительные выводы и подавно никому не нужны.

Суть же рассказанного им сводилась, в общем-то, к нескольким вполне понятным вещам. К простым умозаключениям. На определенном этапе накопления информации традиционная наука начинает пробуксовывать при попытке охватить и систематизировать весь объем знаний. На помощь ей призывается древняя мудрость, иными словами — магия, волшебство. Вначале это происходит неосознанно — мистические искания начала двадцатого века. Затем — полуосознанно — увлечение эзотерикой и психоанализом в середине века. И наконец — полное осознание необходимости союза науки и магии: Бомбейская конференция 1982 года. Для Стива Чиньо данное рассуждение было азбучной истиной, новое содержалось в другом. А именно: теперь, на рубеже тысячелетий, настало время перенести методы магии на политику. Все обычные концепции полностью обанкротились, исчерпав себя: ни демократия, ни тоталитаризм в любой форме не способны остановить сползание цивилизации к физическому самоуничтожению. К такому выводу пришли одновременно обе противоборствующие стороны. И началось сражение за ментальный контроль над миром. Если равновесие в этой битве не будет достигнуто, человечество погибнет и очень скоро. Характерно, что речь не шла о победе одной из сторон, речь шла именно о достижении ментального равновесия при перекрестном контроле. Вот, собственно, и все.

Чиньо произнес эти слова вслух:

— Вот, собственно, и все. Мы пришли, заходите.

— Сюда? — удивился я.

— А куда же?

Мы стояли перед дверями «Макдональдса». Что ж, нормальный ход. Спасибо еще, что Нанда не прятался от нас в Диснейленде или в игрушечном городке фирмы «Лего». Интересно, когда я последний раз ел в «Макдональдсе»? Наверно, и впрямь это было в Москве на Пушкинской вместе с Андрюшкой. Там надо было стоять в очереди и платить, по нашим российским понятиям, немалые деньги за дурацкую булку с котлетой и стакан спрайта со льдом. А в Гамбурге вы не найдете ни одного заведения дешевле «Макдональдса», что, впрочем, совершенно нормально для любой из цивилизованных стран.

Нанда сидел за столиком и глубокомысленно жевал чизбургер. При нашем появлении он поднялся во весь рост, демонстрируя неизменную оранжевую тогу, босые ноги в сандалиях и маленькую российскую гармошку в руках. На этот раз он грянул в нашу честь самую популярную гамбургскую песенку про Рипербан на чистом хох-дойче. Местная публика реагировала спокойно. Разве что дети с любопытством поворачивали головы. Я же приветствовал его, начав с благодарности:

— Спасибо, гуру. Мое почтение. А знаете ли вы, что Гамбург был одним из первых городов на триумфальном пути группы «Битлз»?

Анжей посмотрел на меня с сочувствием. Потом призадумался, не шучу ли я, и, наконец, сообщил:

— В те годы я как раз учился здесь, в университете, и бывал на их концертах. С Джоном был знаком лично. С Джорджем мы и сегодня иногда видимся.

Так что при следующей встрече обещаю исполнить что-нибудь из ранних «Битлз».

— Под гармошку? — поинтересовался я.

— Не обязательно. С аккомпанементом возможны варианты.

— Договорились. Ну, а почему ваш итальянский друг до сих пор не выучил нашего великого и могучего?

— Не до того ему, — сказал Шактивенанда. — Мой итальянский друг в отличие от меня активно занимается политикой. И потом, времена переменились: в ближайшие годы русский язык вряд ли будет актуален для кого-нибудь в Европе и Америке.

— Жаль, — вздохнул я.

Подошел Чиньо со стаканчиками спрайта и гамбургерами.

— А «Хольстена» здесь не подают? — обиделся я, хотя прекрасно знал, что в «Макдональдсах» пива не бывает.

Но мы вели этот тупой разговор, словно нарочно тянули время. Может, так и было? Ведь это, безусловно, Шактивенанда задавал тон беседе. Что ж, не пора ли переходить к делу?

Я не успел спросить его об этом и тем более не успел получить конкретных инструкций. Даже попить спрайта в компании с великим гуру не удалось, потому что точка сингулярности или ещё какая-нибудь мистическая гадость накрыла нас в тот момент по полной программе: за углом, очень близко, на Мёнкебергштрассе ударила автоматная очередь, послышались крики и звон осыпающегося стекла. А должен вам заметить, Гамбург — это не Москва, и там не каждый день стреляют на улицах.

— Shit! [2] — выкрикнул Стив Чиньо.

2

Черт! (англ., буквально — дерьмо).

Похоже, он ожидал чего-то совсем другого.

Глава четвертая. Летайте самолетами «Аэрофлота»

Обмен взглядами с Нандой и Стивом был очень быстрым, они оба и не подумали тронуться с места, но мне молча дали добро на любые действия, только при этом был ещё еле заметный кивок Чиньо в направлении буфетной стойки, откуда выскочили двое сотрудников «Макдональдса», оказавшихся сотрудниками явно более серьезной фирмы. Я мгновенно понял, что бегут они не за мной, а вместе со мной, и мы вылетели на улицу с трогательной одновременностью выхватывая пистолеты и держа их дулами вверх. Огляделись. Опасности нигде не было. Дети, фланирующая молодежь, пожилые парочки, все немного всполошенные происшедшим, но явно сторонние наблюдатели. Из необычных фигур — только двое идущих навстречу нам по переулку темнокожих, как индусы, но одетых скорее на арабский манер — в нечто вроде белоснежных свободных бурнусов — под такими не то что автомат — гранатомет спрятать можно. Впрочем, выглядели они мирно, и, помнится, ещё мелькнула мысль, как хорошо бы они смотрелись рядом с Шактивенандой. Но тут со стороны Ратхаус Маркт завыла полицейская сирена, и наши индусы побежали, словно нашкодившие мальчишки. Стоит ли объяснять мои дальнейшие действия? Ощущая надежное прикрытие со спины, я рявкнул им «Стоп!» на общепонятном международном языке и, кинувшись под ноги, повалил обоих на каменные плиты. Мои незнакомые союзники грамотно довершили дело, обыскав подозрительных беглецов и защелкнув наручники на их запястьях. Оружия у индусов не оказалось. Уже чуть позже свидетели опознали их, полиция легко доказала, кому принадлежали два брошенных «штайра», а темнокожие чудаки разом во всем сознались, было даже не совсем понятно, зачем они убегали.

Два абсолютно сумасшедших из местной религиозной секты называли себя «тамильскими тиграми», как те партизаны, что ещё лет пятнадцать назад начали бесконечную войну за создание собственного индуистского государства на Шри-Ланке, и они уверяли всех, будто убитый в машине являлся лидером цейлонских буддийских экстремистов. С этим ещё предстояло разобраться, но даже изрешеченный пулями девятого калибра мужчина выглядел очевидным европейцем, причем северного типа.

Я предъявил полицейским свое удостоверение (помощники мои тоже что-то предъявили помимо задержанных убийц) и поинтересовался личностью погибшего. Наверняка говорить было рано, но при нем нашли документы на имя Ханса Йоргена Шульце.