Точка возврата
Шрифт:
— А дружит он с кем? Может, девушка есть?
— Насчет девушки не знаю. Общается больше с Волковым. Сейчас я вам его покажу. Взгляните в окно, вот они из школы вышли, курят на крыльце. Смирнов маленький такой, в оранжевом шарфе, а Волков рядом, в серой куртке. Видите?
Макс видел, и очень отчетливо. Вот он совсем рядом и сейчас уйдет, исчезнет из вида. Взыграл азарт, захотелось «проводить» мальчишку для надежности и любопытства, вдруг встретится с кем по дороге. А если с самим Шредером?
Филин быстренько попрощался с учительницей и со всех ног побежал вниз по лестнице, как давно в детстве. Когда он выскочил во двор, рыжий шарфик мелькнул за углом, метрах в пятидесяти. «Только бы на автобус не сел!»
Нет, парень прошел мимо остановки и зашагал вниз по улице. Макс
Макс не сразу врубился, что произошло, просто был мальчик — и не стало. Солнце жарило прямо в глаза, ничего разглядеть невозможно, кругом ни души. Залитые толстым слоем грязи машины, явно простоявшие на дороге всю зиму. Можно ли за ними укрыться? Прошлепал по лужам на проезжую часть, все пусто, как вымерло. Макс выругался. «Спугнул, упустил, как последний лох! Права теща, пирожки мне надо продавать, а не преступников ловить!» Он так и стоял на обочине, пока проезжавшая «газель» не обдала его талой водой.
Макс провел рукой по лицу, будто умываясь, и поплелся дальше по Нижней Первомайской.
— Где же ты так изгваздался? — не выдержал Василий, который приехал вместе с группой на задержание. — Сухо вроде.
Филин длинно выругался и выдавил сквозь зубы, уставившись на мокрые ботинки:
— Удрал гаденыш! Ждать без толку. Но квартирку пошерстим, с бабкой пообщаемся.
Поднялись на третий этаж, железная дверь, обитая черным дерматином, старая, девяностых годов. Переливисто тренькнул звонок.
— Кто там? — робкий, едва слышный голос.
— Полиция!
На пороге показалась худенькая, маленькая, благообразная испуганная старушка, розовые пластмассовые очки, короткие каштановые волосы. Она даже не пыталась улыбаться и молча отошла в сторону, пропуская непрошеных гостей.
— Смирнова Валентина Павловна? — спросил Макс, оглядывая комнату.
Скромненько… Даже более чем… Однотонные салатные обои, мебельная стенка с витриной посередине, чайный сервиз, статуэтка — узбечка, наливающая чай, тюбетейка, черные косички, зеленое пойло в пиале. Точно такую же фигурку раскокал, когда был первоклашкой. Макс улыбнулся воспоминаниям. Комната, несмотря на бедность, уютная, а пол до того чистый, что жалко топтать. «Бабка приятная, хотя наверняка будет темнить. Нам совсем не удивилась. Значит, предупредил паршивец. Квартиру обчистил, от ментов сбежал, а бабушке звякнул, как пай-мальчик, чтобы не волновалась. Ну и ну». Филин отряхнул куртку, пригладил волосы и, стараясь придать голосу побольше теплоты, обратился к хозяйке.
— Присаживайтесь, Валентина Павловна!
Она снова молча кивнула и вжалась в темно-зеленую спинку кресла. Что уж тут объяснять? Что внук буквально застукан на квартирной краже с убийством? А постановление на арест и на обыск у него на руках. Макс ожидал, что бабка возмутится, начнет качать права, обвинять в клевете, доказывать, что внук — чистый ангел.
Она вздохнула и опустила плечи:
— Вы не подумайте, Игорек неплохой мальчик, прилежный, внимательный. Но я одна не могу и отца, и мать заменить. Подростковый возраст трудный, не слушают они никого, все по-своему хотят делать. А у моего еще рост подкачал, комплексовал сильно, всячески выделиться пытался, кривлялся, паясничал. Но по-доброму, понимаете? А полгода назад парня как подменили, дерганый стал, скрытный, политикой увлекся. Рассуждать начал, мол, все не так, делать что-то надо, действовать. Достучаться до него пыталась. В смысле, что ничего не изменишь. Но где там, я для него замшелая, старая дура. Смотришь: вроде рядом он, а на самом деле яма между нами глубокая, — бабка будто глянула в эту пропасть и разрыдалась.
Максу неловко стало, и он деланно бодро встрял:
— Друзей его не знаете случайно?
— Нет, не водил он никого, бедности нашей стеснялся,
— Вчера в его поведении ничего необычного не заметили?
Бабушка открыла было рот, но резко замолчала, боясь навредить внуку. «И что мы прицепились к ней, время теряем. Она умереть готова ради него! Какие там показания!» Макс начал судорожно приглаживать волосы.
— И где он только бегает, пропадет же, — ответила вдруг бабушка своим мыслям. — А про вчера что сказать… Дерганый пришел, на пирожки даже не взглянул, хотя его любимые были: с курицей. Я сунулась с вопросами, а он: «Все о'кей!» и в комнате закрылся. Подумала, может, влюбился, глаза-то как горят.
— На кроссовки, в которых вчера ходил, можно взглянуть?
— Не получится! Одни они у него, в них и ушел.
— Что ж, хорошо! Давайте комнату его посмотрим! — Филин порывисто встал.
Пластиковая раздвижная дверь гармошкой чуть не развалилась от рывка. Нора узкая — всем сразу не поместиться. Скромная подростковая кровать, шкаф-купе, металлический столик целит во входящего острыми углами, Макс, как ни старался, все-таки наскочил, чертыхнулся сквозь зубы, поднял голову. С белой стены смотрят портреты Че Гевары, Муссолини, Цезаря и еще каких-то политиков. «Это ж надо: занесло всех в одну камеру! Но об этом потом. Сейчас вся надежда на комп, он-то выдаст хозяина с потрохами». Хотелось сказать по-испански «ordenador», это не то, что компьютер! В самом слове звучит порядок. Нетерпеливо включил, ярко-голубой экран, морда черепашки Ниндзя, запрос пароля. Снова заминка, не вскрывается, хоть тресни! Обидно до соплей, придется тащить спецам, оформлять изъятие. «Опять облажался!» Макс бегло просмотрел диски, так, обычные игрушки-стрелялки, не за что зацепиться. Тихонько заглянула бабушка и заплакала, присев на край кровати.
«Неужто можно ждать, что выдаст внука?! Да никогда!» И все-таки вынул визитку:
— Если узнаете о чем-то, дайте знать! Он связался с очень плохими людьми. Опасными, понимаете?
Она, не глядя, сунула карточку в карман, вздохнула, будто хотела сказать: «Кто может быть хуже вас?»
Глава 17
Привет с того света
«Ради этой заплесневелой сплетни я потратил полдня. Браво! Умеет старик за нос водить!»
Валерий нажал кнопку на пульте, пискнула, мигнула фарами черная «королла». Открыл дверь, просто обалдел: «Ну и грязища! Будто картошку возили!» Сунул ключ в замок зажигания, вздохнул. Куда ехать? Без понятия. Если сегодня и сделал чего путного, так это старухе помог. Остальное в минус. «Еще этот Левка, умерший шестьдесят лет назад. Куда его присобачить, зачем? Ну, жил в Москве, работал шофером, мать умерла давным-давно и похоронена на Кузьминском кладбище. Стоп! Чья мать — Левкина или дедова? Говорил же что-то такое сосед по палате… Может, братья? Хотя вряд ли. Старый эгоист никогда бы не потащился в такую даль искать забытых родственников. Значит, другое. Думай, психолог, думай! Что могло их связывать? Бабка говорила: братец в Средней Азии умер. А дед у нас откуда? Правильно, из Казахстана! Неужто встречались? Даже если так, фигня получается. Познакомились, разбежались, пустяки, плюнуть и растереть. Значит, случилось что-то, зацепило и держало столько лет! Что могло произойти между двумя безбашенными придурками, чтобы через полвека вспоминать? И не просто так, а в окончательный итог заносить». Сердце забилось, как у охотника, напавшего на след, просто так сидеть невмоготу, завел машину, начал выруливать на улицу, а мысли все там, рядом с наглым парнем из черной «победы».
Из-за припаркованной фуры выскочил подросток в наушниках. Валерий едва успел нажать на тормоз, тряхнуло, зашипели об асфальт шины. Мат. Злость. Бессилие. Страх. «Козел, чуть убийцей не сделал!» Чернота шевельнулась, убийство, смерть, грань осязаемо рядом. «Вот и разгадка! Что связывало тех двоих?! Убийство! Нераскрытое, безнаказанное, с чувством превосходства, а не вины». Взгляд деда самоуверенный, дерзкий: я могу то, чего не можешь ты! Сходится и намек на Левку, мол, знай, с кем дело имеешь. Клеймо мастера. «Психопат! Играет, будто кошка с мышкой!»