Точка выбора (серия: Аз Фита Ижица. Часть I: Прогулка по висячему мостику. Книга 3)
Шрифт:
– Ирочка! – воскликнул подошедший к ней Валентиныч. – Видишь ли, приятно убедиться, что хоть что-то человеческое тебе не чуждо.
– Спасибо, – тем же радостным тоном поблагодарила его за комплимент Ира.
Следуя её требованиям недельной давности, Влад держался в стороне. Ира отыскала его смеющимися глазами и подошла.
– Влад, ты – умничка! Молодец! Я рада, что ты сделал всё, о чём я тебя просила, – сказала она и, встав на цыпочки, поцеловала его в щёку.
Около трёх пополудни, ещё раз облетев все фронты работ и поняв, что движение
Женечка сидел в гостиной в компании «стороживших» его Зива и Лоренца.
– Так, Женька! Всё! Хватит кукситься! – провозгласила Ира, влетая в гостиную.
Женечка поднял на неё глаза и посмотрел из ниоткуда.
– Жень, – продолжала Ира, – всё, что от тебя требовалось накуксить, ты уже успешно накуксил.
– Тебе не кажется, что она сошла с ума? – тоном кандидата медицинских наук на консилиуме спросил Лоренц Зива, сопровождая свой вопрос выразительным взглядом.
Зив многозначительно промолчал, зато ответила Ира:
– Лоренц, мне это не грозит. У меня это врождённое.
– А-а-а-а. Понятно.
Дальше Ира сделала нечто такое, что сама не поняла. Точнее, не поняла так, как это принято понимать среди людей, а, возможно, и не только людей. Она точно знала и понимала, что делает, одновременно ничего не зная и не понимая.
Вообще-то, именно этим она занималась все последние десять дней, но сейчас она впервые отчётливо зафиксировала своё действие в сознании.
Ира ничего не сказала и не произвела ни единого движения ни одной из частей тела, и даже не подумала ни о чём, но всё же произвела некое очень конкретное действие, вследствие которого Женечка мгновенно преобразился.
Хотя, насчёт мгновенности Ира тоже не могла сказать ничего определённого. Время снова куда-то подевалось, и продолжительность сего мгновения вполне могла составлять как доли секунды, так и несколько часов.
В общем, как только Ира это сделала, Женечка вцепился в неё своим обычным наполненным сарказмом взглядом и своим излюбленным шутливо-издевательским тоном изрёк:
– Палладина, уж не знаю насчёт твоего врождённого сумасшествия, но меня ты точно когда-нибудь с ума сведёшь!
– Это, позвольте спросить, чем же?
– Чем? Ирка! То ты бьёшься в истерике, что тебя, бедненькую, ни за что ни про что тянут во «всякую мистическую муть». То творишь такое, от чего у меня, как ты понимаешь видавшего виды и кое-что умеющего из того, на что способен далеко не всякий, просто мозги переклинивает.
– Женечка, а кто тебе сказал, что в такие моменты нужно напрягать мозги? Кажется, ты сам всегда учил меня обратному.
– То-то и оно, что ученица попалась слишком прыткая.
– Женечка, – Ира сказала это очень нежно и, взгромоздившись ему на колени, обняла. – Ты ж радоваться должен.
– А я и радуюсь! Разве незаметно? – Женечка рявкнул это с таким раздражением, что Ира расхохоталась.
Однако злился он по-настоящему, а потому
– Что ты сделала со мной? Что ты сделала с Гиалой?
– Ну, с тобой, до сего момента, я вообще ничего не делала. Ты сам целиком и полностью отдался во власть человеческой скорби. Единственное, что я с тобой всё это время делала, так это не мешала тебе.
– Хорошо. А что ты сделала с Гиалой? Пока мы с ней гуляли, я пытался ей объяснить, что в том, что она собирается тебе дать, ты не нуждаешься. Вы что с ней о чём-то договорились?
– Женечка, кроме того, что я приеду сама и привезу тебя, когда она попросит, мы с ней ни о чём, не договаривались. Ни в традиционной человеческой манере и никак иначе. Ты же своими глазами видел, что для неё самой происходящее явилось полной неожиданностью. Разве не так?
Женечка вынужденно согласился, подтвердив своё согласие молчаливым кивком.
– Я думаю, – продолжала Ира, – ты не ждёшь от меня полного отчёта о проделанной работе. Прекрасно понимаешь, что я не могу тебе его дать. И причины, по которым это невозможно, ты знаешь лучше меня. По крайней мере, сформулировать их у тебя точно получится лучше.
– Да, Ир, я понимаю, о чём ты, – проговорил Женечка более спокойным и дружелюбным тоном. – И всё-таки, что ты с ней сделала? Ира, я не спрашиваю, как. Разумеется, ты не сможешь объяснить технологию. Даже если попытаешься, я вряд ли смогу адекватно понять. Ты что-то сделала. Я это ощутил. Удивлённый взгляд Гиалы подтвердил моё ощущение. Ира, что ты с ней сделала? Для чего это? Что будет?
Ира задумалась, к своему удивлению обнаружив, что за последние десять дней ни разу этим не занималась. Женечка терпеливо ждал.
– Знаешь, – наконец сказала она, – мне кажется, что Гиале понравилось, хоть она и сама не поняла, что с ней на самом деле делают.
А что я на самом деле делала?
Тебе подарок.
Я дала себе слово, и я его сдержала. Я только не знала, как это сделать, и не знала, что у меня это получится. Притом получится так быстро.
– Ничего не понимаю.
– Жень, я дала себе слово, что вы будете вместе.
Ира задумалась. Женечка не перебивал.
– Понимаешь, Жень, я тут благодаря Раулю поняла, что никогда в этой жизни не любила. А может, и не только в этой. Может быть, вообще никогда.
– Ты что, полюбила этого неуловимого Рауля?
– В том-то и дело, что нет. Я испытывала в отношении его сильную страсть. Такую, какую никогда до этого не переживала. И всё же я чётко поняла, что это – не любовь.
Вообще-то, мне не нравится это слово. В том смысле не нравится, что уж больно много всего оно обозначает. И инстинкт размножения, то есть, сексуальное влечение, обожание не «за», а «несмотря на». И материнский инстинкт. И привязанность. И чувство собственности, вызывающее ревность. И заботливое отношение к себе и окружающим. Не говоря уже о пищевых и прочих предпочтениях.