Тогда, когда случится
Шрифт:
Славка бросил просолившиеся за четыре часа робу, майку и трусы прямо на пол, запнул всё под кровать к вещмешку, из последних сил натянул шорты и, уже спя, взгромоздился на свой второй этаж. Бай-бай!
... Вознесённый быками и арками над своим отражением, каменный мост огнистым пунктиром выводил полуторакилометровую перспективу во мглу противоположного берега. Размашисто перечёркнутая Обь невразумительно шепелявила неравномерным прибоем, лоснясь розоватым серебром вдоль ограждённого буями фарватера. ... Когда унесу я в чужбину... В правой дали, сбившись в стаю, дремали самоходки,
– Я заснул?
– Славка, просительно улыбаясь, потёр кулаком глаза.
– Прости!
Саша сидела напротив раскрытой дверки, и расплясавшееся пламя алыми и золотыми мазками легко и трепетно обводило её чуть наклоненное лицо, приподнятые плечи, сплетённые на колене пальцы. Железная печурка сипела и подрагивала, широко выстреливая стремительно переплёскивающимися по полу, стенам и потолку огненными разводами. Крохотное зарешёченное окно за Сашей густо синело ультрамарином, и тающая от нежданно щедрой топки ажурно-пушистая изморозь, освобождая стёкла, плавилась, часто-часто скапывая с подоконника в стоявшую на полу консервную банку. Собственно, от этого чаканья Славка и вынырнул из сломившей его под самое утро тонкой дрёмы.
– Прости.
Саша медленно повернулась, правой рукой откинула волосы, и внимательно, отвыкая глазами от пламени, всмотрелась в его лицо. Алый свет трепетно описал круглую грудь с маленькой пирамидкой соска, складочку живота, растворяясь ниже в стыдливую тень сжатых бёдер. Саша опять медленно-медленно поправила прядь и что-то беззвучно прошептала. Славка встречно сел, для чего-то стараясь разгладить жёсткую смятину новенького постельного комплекта - он не услышал, а просто понял: "люблю тебя".
На столе тускло искрило обжатое чёрной фольгой горлышко пустой бутылки "мускатного", красными полумесяцами светился раскатившийся апорт. Жар раскрытой топки густил воздух брусовой пристройки, которую он снял на эту старо-новогоднюю ночь, почти силой выпроводив домой однокашника Генку Харина, служившего охранником лыжной базы Заельцовского бора. Крохотная, пахнущая пенькой, олифой, талыми берёзовыми поленьями и, теперь вот, яблоками, сторожка и стала для них шалашом и дворцом. Шалашом, дворцом и первым брачным чертогом. До утренней пересменки.
Толкнув пронзительно засипевшую дверь, он прямо так, как есть, вылетел на крыльцо. Мороз, кольнув губы и ноздри, щекотяще шершаво огладил грудь, плечи, спину, вздыбил волоски на руках и бёдрах - хорошо! Отбежав на центр выскобленной и исчерченной лыжами, кругло высвеченной фонарём площадки, Славка распахнул объятья обступившим двор блистающий разноцветными радугами слоёных снежных комьев столетним разлапистым великанам, и закружился:
– Я счастливый! Я самый счастливый!!
Низко осевшее под тяжестью пугающих размерами звёзд чёрное небо встречно вращало накрененный Ковш, разливающий по Земле стекленящую космическую стужу. Под сгустками Зодиака по двухметровым сугробам угрюмо хороводились неохватные сосны, а машущий руками в центре всеобщего кружения, переполненный восторгом нагой человечек никак не мог прокричаться во всю Вселенную:
– Я - счастливый!!
Саша стояла на крыльце. Прозрачный парок, бьющийся из полуприкрытых дверей, растворял реальность её тела. Да она-то зачем вышла раздетая?! И тоже босиком. Подбежав, Славка обнял, приподнял, и наконец-то прочувствовал обещанные синоптиками минус тридцать семь.
...Венчается раб Божий Владислав рабе Божией Александре.... Венчается раба Божия Александра рабу Божьему Владиславу.... Мою
– Черкас, подъём! Сюда генерал прётся!
– Рифат больно шлёпал Славку по голой спине. Тот со стоном приподнял голову, безумно оглядел кубрик: Сверчок уже убирал со стола последние следы толи позднего ужина, толи раннего завтрака, Старый аккуратно строил протёртую обувь, над которой Андрей и Серж прибивали к стене простыню.
– Это ещё зачем?
– Голоса не было.
– Простыню зачем портите?
– Вставай скорее. Комиссия из Ханкалы налетела, командиров плющат. Генерал-то вообще московский, из министерства. А с ними телевиденье, и, слушай - такая деваха, ёк-макарёк, с микрофоном... ммм.... Нет, я не выдержу! Джинсики по самое-самое обрезаны, а на ляжках пушинки - белые, тонкие, чуть видные. Вау! Одевайся скорее!
– Да, корреспондентка класс!
– Рифата поддержал вообще-то скуповатый на эмоции Андрей.
– Всех, кто видел, так и заклинило. Простынь? Приказано "порнографию" со стен убрать, а жалко же красоту портить. Вот и решили просто завесить.
Посовещавшись, посреди бледно-полосатого полотна крест-накрест подцепили две пулемётные ленты, а посредине приколотили экспериментально простреленную из разных стволов чью-то забытую каску. Для поддержании духа мужества.
Славка глотнул из пластиковой бутылки, зажевал жвачку, ну, и что? Так и будем стоять, как ботинки на параде? Может, всем хоть по книжке взять? Так сказать, чтобы пресса видела: в свободную от службы минуту бойцы активно занимаются самообразованием. Не, не естественно! Тогда давайте по Михаилу Юрьевичу: "Кто кивер чистил весь избитый, Кто штык точил..."? Ага, "ворча сердито". Ну, что тогда ещё, если приказано по территории не болтаться? Поартачась, все всё же согласились создать живую картину "привал перед боем": Старый читал "Батальоны просят огня", Серж и Андрей играли в нарды, Сверчок подшивался, Славка писал письмо маме, а Равиль доводил на ремне нож.
Множественные шаги по лестнице. Свернули на их сторону. Ближе, ещё ближе.
– Встать! Смирно!
– С порога замком Бархаев мгновенно осмотрел-оценил порядок, чуть заметно улыбнулся.
– Вольно. Здравствуйте, товарищи.
– Ну, кто ж не знает генеральской любви к солдатской простоте? Вот и сейчас московский гость прошёл по кругу, демократично пожал руку каждому.
– Здравствуйте. Здравствуйте. Как служится? Претензии есть?
– Никак нет.
Опережая командира Гусева и генеральского майора-адьютанта, в кубрик дерзко вскочила красноголовая и зеленоглазая пигалица в коротко обрезанных джинсовых шортах, высоко шнурованных ботинках и камуфлированной майке, выпиравшей острыми сосцами. У Равиля даже уши стали фиолетовыми.
– Вот, Эльвира, видите: в МВД делается достаточно, чтобы наши командированные не чувствовали себя пасынками Родины. Созданы все бытовые удобства для долгосрочного пребывания вдали от дома.
– А как у них с досугом?
– Спросите сами.
– Ребята, как вы тут отдыхаете?
Кося на генеральскую грудь, Серж что-то замямлил.
– А чаще всего читаем. Или в спортзале качаемся.
– Вдруг перебил его Рифат.
– Каждому своё, но, правда, есть и общая проблема... досуга: почему-то всем под утро снится только один сон. Фантастический. Про зелёные-зелёные глаза.