Токио. Долго и счастливо

Джин Эмико

Вибрирует телефон. Сообщение.

Мама: Ты где?

Я: С Нурой. Скоро буду.

Пять пропущенных звонков. И тоже от мамы. Мы поворачиваем на мою улицу, и Нура замедляет ход. Слава богу. На траве припаркованы машины. Хм-м.

– Должно быть, у Джонса снова гости, – рассеянно говорю я. Наш сосед проводит у себя разные мероприятия, от обедов «с огорода – на стол» до ежегодной псевдовакханалии «Встреча племен радуги»,

когда в Маунт-Шасте собираются группы людей, пропагандирующих мир, свободу, взаимоуважение и так далее. Им нравятся танцы, бонго и ходить нагишом. Обвисших булочек я повидала столько, что скоро кровь пойдет из глаз.

Мы останавливаемся на усыпанной гравием дорожке, прямо за маминым «Приусом». Приходит новое сообщение.

Мама: Не выходи из машины.

Слишком поздно. Мои ноги уже топчут гравий. Вдруг хлопают дверцы машин. Вспышки света. Затем я слышу его – мое имя.

– Принцесса Изуми, сюда.

Я поворачиваюсь, как идиотка. Снова вспышка. Я на мгновение слепну и моргаю. Вскоре зрение возвращается. Напротив меня – группа журналистов. Большинство из них – азиаты, но есть и несколько белых. Присматриваюсь к одному бейджу. На нем написано: «Пресса. Сплетник Токио».

– О Господи! – восклицает Нура. Она, как и я, в оцепенении. В руке болтаются ключи, рот открыт, а челюсть неустанно подрагивает. Она потеряла дар речи – впервые вижу ее такой. Но времени на созерцание нет: нас окружили.

– Вы поедете в Японию?

– Каково это – расти без отца?

– Вы всегда знали, кто ваш отец?

Чья-то рука приобнимает меня за плечи.

– Изуми, – раздается мамин голос. Нура тоже приходит в себя. Она повторяет за мамой и берет меня за руку. Вместе им удается развернуть мое одеревеневшее тело, и они заводят меня на крыльцо. Опять вспышки. Шквал бесконечных вопросов. Снова и снова звучит мое имя, сопровождаемое словом «принцесса».

Принцесса Изуми. Принцесса Изуми. Принцесса Изуми.

Дверь захлопывается. Мы дома. Я на мгновение оглохла, как после музыкального концерта. Уши заложило, нервы напряжены. Пытаюсь подобрать слова, привести в порядок мысли. Лай Тамагочи делает только хуже. Конечно, именно в такой момент мой вонючий, сонный пес должен показать свой характер. Я поднимаю его, заставляя умолкнуть.

– Я же сказала тебе: не выходи из машины, – замечает мама.

Знаете, что меня по-настоящему бесит всегда? Когда мама говорит мне: я же сказала тебе. Смотрю на нее испепеляющим взглядом.

– Это было мощно. – Нура опускается в кресло рядом с окном.

Жалюзи закрыты, но я сквозь щелочки наблюдаю за тенями. Они все еще там.

Я нечасто ругаюсь, но сейчас самое время для:

– Вот дерьмо.

– Кхм-кхм.

Ах, так мы не одни. Мама отходит в сторону. За нашим кухонным столом сидят трое японцев, одетых в синие костюмы. Ну, вы понимаете: стандартная форма для чиновников немного за пятьдесят. Они поднимаются и плавно, низко кланяются. Их кожаные туфли отполированы до блеска. Ого. Я никогда прежде не замечала, какой желтый у нас линолеум и потрепанные шкафы – явно не в стиле «потертый шик».

Один из незнакомцев выступает вперед. Он совсем не высокого роста, в круглых очках.

– Хаджимемашитэ [22] ,

Ваше Высочество. – И снова кланяется.

Мамина улыбка натянута, как канат. В знак приветствия она протягивает руку.

– Изуми, это его превосходительство посол Саито из посольства Японии. Он прилетел из Вашингтона.

Только теперь припоминаю черный городской седан с флажками, припаркованный возле дома. Но я не обратила на него внимания. Возьму на заметку: перестать зацикливаться только на себе.

22

Приятно познакомиться.

– Я пыталась дозвониться до тебя, – говорит мама.

– Ты же знаешь: я предпочитаю общаться печатными словами, – отвечаю ей сквозь зубы. Сообщениями. Я имею в виду сообщениями.

Мама выглядит измотанной. Неудивительно: она принимает иностранных высокопоставленных лиц в домашних тапочках-кошках и футболке с надписью: «Взрослей». Я одета не лучше: «Сытый медведь» подразумевает штаны на резинке и большие футболки. Хорошо еще, что утром завязала волосы в пучок. И надела лифчик – это уже успех. Браво, умничка.

Нура быстро пролистывает страницы в телефоне.

– Вся иностранная пресса только и пишет о тебе.

– Мы просим прощения за масс-медиа. Мы надеялись прибыть сюда раньше них, но наш рейс отменили, – говорит посол Саито.

– Но как они узнали? Как нашли наш адрес?

– Печальное стечение обстоятельств, но вполне ожидаемое. – Посол выступает вперед. – Японская пресса похожа на американскую. У них есть проверенные способы поиска информации. Наследный принц сожалеет, что эту ситуацию не удалось сохранить в тайне, и приносит свои глубочайшие извинения, что не смог присутствовать лично. А также за все доставленные вам и вашей матери неудобства. Ему очень жаль, что обстоятельства сложились подобным образом. – Что ж, классно. Я – маленькая грязная тайна. – А еще он желает, чтобы вы присоединились к нему в Японии.

Один из сидящих за столом гостей достает из внутреннего кармана пиджака огромный конверт и протягивает его послу Саито. Все их движения спокойные, плавные. Уверена: нечто подобное я видела в шпионских фильмах, когда агенты обмениваются конфиденциальной информацией.

Посол обеими руками вручает мне послание и кланяется. Мама с Нурой не сводят с меня глаз. Беру конверт. Он тяжелый, белый и громко хрустит. На нем изящными буквами написано мое имя:

Ее Императорскому Высочеству Принцессе Изуми

Кажется, это слишком знаменательный момент для нашего скромного двухкомнатного жилища. Нура с мамой заглядывают через мое плечо, шеей чувствую их дыхание. Для друзей и матерей понятия «личное пространство» не существует. Я провожу пальцем под сургучной печатью – золотой хризантемой. Внутри – одна-единственная открытка. Слова написаны черными чернилами от руки витиеватым почерком. Сверху – еще одна золотая хризантема.

От имени Японской империи,