Только человек !
Шрифт:
Она направила такси на крайнюю левую полосу движения, у первого перекрестка свернув налево - на ту полосу, где машины двигались несколько быстрее. Теперь они ехали вдоль внутренней полосы трехрядного движения, дорога шла через район, напоминавший парк. Среди деревьев то тут, то там, пылали тройные факелы, бросая скачущие тени на густолистые кроны деревьев и растительность, соответствовавшую земной траве. Часто попадались молдоги, то триадами, то целыми группами триал, они переходили или даже перебегали от одной освещенной факелами площадки к другой. Кое-где, соединив руки, образовав круг, они словно танцевали у какого-нибудь куста или дерева,
– Что они делают? Танцуют, надо полагать?
– спросил он Безумца. Она вдруг пристально посмотрела на него. У Калли что-то сжалось внутри - он инстинктивно почувствовал, что допустил ляп, нарушил одно из местных неписаных табу, на которые не распространялась свобода праздника Всепочтенности.
– Я... не понимаю, - пробормотала девочка.
– Танцуют?
Она посмотрела в окно, на поляне хоровод из девяти молдогов кружил возле столба с факелами, всего в пятидесяти футах от такси. Вдруг она, кажется, поняла и разразилась щебетом, который соответствовал хихиканью, как на стоянке такси. Но сейчас приступ смеха у молдожки был намного продолжительнее.
– Я допустил какую-то ошибку...
– поспешно начал извиняться Калли, но она перебила его, давясь от смеха:
– Нет, никакой ошибки не было...
– Снова приступ смеха.
– Ты ведь знаешь!
– Знаю? Знаю что?
– поинтересовался Калли.
Теперь она так захохотала, что ей пришлось спрятать голову в ладонях. Отвечать она была не в состоянии. Калли поспешно искал возможность переменить тему беседы.
– Далеко еще до компаунда имперской семьи? Как долго нам еще ехать?
– Не... недалеко.
– Безумец справился с приступом смеха и посерьезнел. Мы сами прибудем на место через...
– Она назвала цифру в молдогских единицах. Калли автоматически в уме перевел цифры в земные и получил примерно четыре минуты.
– Какой именно знак мы сами там оставим?
– Я сам решу, - сказал Калли, - когда увижу компаунд и немного поразмыслю.
Он приблизительно предоставлял себе расположение зданий на территории имперского компаунда. Сам Вил ни разу там не бывал, Но в нескольких книгах, которые он изучал, пока жил среди иноразумных, имелись иллюстрации с изображением компаунда. Конечно, это были весьма общие схемы, а не настоящие карты. К тому же, компаунд постоянно перестраивался и переносился в разные места согласно перемещению аспекта почтенности. Родная планета нового правящего клана становилась Коронным миром, и на этой планете строили дом имперской семьи - имперский компаунд. Общий план каждого нового компаунда соответствовал определенным требованиям, но на сколько было известно Вилу, при этом оказывали влияние и другие соображения зависящие от типа местности, предрассудков данного клана или даже личных вкусов и предпочтений членов правящей семьи.
Безумец, кажется, был удовлетворен ответом Калли. Такси катило дальше. Парковая дорога нисколько не изменилась - разве что группки молдогов на парковых полосках становились все более редкими, а потом и вовсе пропали.
Вскоре Калли рассмотрел через окно что-то вроде цепочки огней впереди. Приближаясь, они превратились в бесконечный ряд трехфакельных светильников, которые, казалось, висели в воздухе и тянулись насколько хватало глаз. Когда они подъехали, стала ясна причина оптической иллюзии: факелы были установлены наверху черной
Здесь было совершенно людно, словно местность вымерла. Заглянув в ворота, Калли заметил и внутри мерцающие огни факелов.
– Что мы сами теперь будем делать?
– прошептала ему в ухо исполнительница роли Безумца.
– Прости, я сам должен поговорить с братом на нашем родном языке, ответил Калли.
Он обернулся к Вилу.
– Что тут происходит? Ни одной души в округе. Ворота нараспашку. Что-то здесь не так.
– Во время карнавала Всепочтенности все не так, - ответил седоволосый спутник Калли.
– Но я согласен: это уже чересчур. Ворота компаунда открыты, охраны нет. Очевидно, это связано с каким-то обычаем. Где-то внутри должна быть охрана. На самом деле охрана следит за воротами - не для защиты от врагов, потому что, когда нет перемены аспекта почтенности, просто вообразить невозможно существование врагов имперской семьи, - но для защиты от случайного опасного одиночки.
– Ну же!
– нетерпеливо повторила их спутница.
– Что мы сами будем делать? Оставим знак Демона на столбе у ворот?
Демон повернулся к Безумцу и перешел на молдогский:
– Нет, - сказал он решительно.
– Я полагаю, нужно войти туда и... У девочки вырвался странный звук, словно у нее перехватило дыхание, Молдожка вдруг замерла, словно окаменела. Глаза ее выражали ничем не прикрытый ужас.
– Ого-го-го!
– тихо заметил Вил.
– Кажется, мы влипли!
16
– В чем дело?
– спросил Калли, намеренно придав голосу холодную уверенность и твердо глядя на свою маленькую компаньонку.
– Что с тобой? У ворот нет ни одного охранника.
Молдожка затряслась всем телом.
– Но там же оно!
– с трудом выговорила она.
– Вы сами его не видите. Оно - невидимое, но оно охраняет ворота... так всегда, во время праздника Всепочтенности, когда охрана уходит на праздник.
– Оно? Что ты сама подразумеваешь под этим?
– потребовал ответа Калли.
– Как что? Конечно же, королевское...
Слово, которое употребила молдожка, было Калли совершенно не известно, он никогда раньше его не слышал, но нетрудно было догадаться, что смысл его был аналогичен понятию "дракон" или "чудище". Ночной воздух вдруг показался ему слишком зябким. Вил не ошибся: они наткнулись на глубинное подсознательное табу, и на миг ситуация стала балансировать на лезвии ножа. Если девочка испугается и попробует бежать, чтобы поднять тревогу, Калли придется остановить ее любым способом. Калли лихорадочно искал спасительный вариант. Вдруг его осенило.
– Старая сказка!
– презрительно скривился он.
– Ты все еще веришь в сказки?
На какой-то миг он испугался, что допустил фатальную ошибку. Но постепенно девочка начала успокаиваться, бессильно опустившись на сиденье. Теперь она оказалась совсем маленькой.
– Все равно, мне эта идея не нравится!
– сдавленным голосом выговорила она наконец.
– Ты сам - мягколицый, и не боишься, наверное...
– Она снова употребила неизвестное слово.
– Но мне... страшно.