Только для мужчин
Шрифт:
Гарриет не проявляла к мальчику никаких родственных чувств, ее сердце не умело любить. Она просто следила за ним, как хищник следит за добычей – конечно, когда у нее была такая возможность. Будние дни Гарриет проводила на службе. Однако все вечера и выходные она посвящала наблюдению за племянником. К счастью, у него была отдельная комната, куда он мог скрыться вместе со своими книгами. За свою жизнь Гарриет не прочла ни одной книги, кроме Библии, и поэтому не проявляла интереса к тем книгам, которые Марк приносил домой, полагая, что это школьные учебники. Марк перечитал все, что мог достать о гомосексуализме, бесконечно анализируя свои ощущения во время тех трех встреч с Хуаном, но
Его тетка могла не беспокоиться, что он повторит свои эксперименты. Марк еще больше ушел в себя и не смел заводить дружбу с другими мальчиками.
Именно тогда, живя у тетки, он впервые попробовал писать. Марк писал и уничтожал свои рассказы, едва успев поставить последнюю точку. Он боялся их куда-нибудь посылать, так как в случае возврата рукописи тетка могла перехватить конверт и устроить скандал. Тем не менее занятия литературой были для Марка своего рода отдушиной, хоть он и подозревал, что написанные им рассказы никуда не годились.
Марк перестал заниматься спортом и предпочитал большую часть свободного времени проводить взаперти в своей комнате. Он еще больше побледнел и осунулся. Вид у него был болезненный.
Отец приехал в Вермонт только однажды – на Рождество, через два года после того, как выпихнул сына из дома. Увидев Марка, он был потрясен.
– Господи, Гарриет, что ты сделала с парнем? Он выглядит так, как будто его морят голодом. На те деньги, что я тебе присылаю, ты могла бы его кормить как следует.
– У меня стол всегда ломится от еды! – за-кричала она. – Он ест как лошадь, он съедает все, что ему ни дай, но совсем не прибавляет в весе. Знаешь, в чем тут дело, Рой? Он бывает на солнце не чаще, чем какой-нибудь крот, сидит в своей комнате, уткнувшись в книги. Но по крайней мере, когда он там, я знаю, что он не…
При этих словах Марк стремительно повернулся и бросился к себе в комнату. Шум его шагов заглушил последние слова Гарриет.
Через несколько минут в его дверь постучали, и низкий голос отца спросил:
– К тебе можно, Марк?
Только сейчас Марк вспомнил, что забыл запереть дверь. Прежде чем он успел сдвинуться с места, дверь распахнулась и в комнату вошел Рой Бакнер.
– Сынок, ты не болен? – озабоченно спросил он, подойдя к кровати, на которой сидел Марк. – Я беспокоюсь о тебе.
– Я ведь больше не твой сын, ты разве не помнишь? – тихим голосом горько сказал Марк. – Ты это ясно сказал!
Лицо Роя Бакнера побелело.
Внезапно Марк упал на колени и закричал:
– Ты хочешь знать, что со мной происходит? Один парень каждый день сосет у меня член и высасывает все силы!
Рой Бакнер побледнел еще больше, затем его лицо покраснело, на шее проступили вены. Он готов был наброситься на сына, но сдержался. Марк с ненавистью глядел на него, полный решимости не уступать.
Плечи отца поникли, он повернулся и, тяжело ступая, вышел из комнаты.
Больше Марк никогда отца не видел. С этого дня они не поддерживали никаких отношений. Чеки, правда, продолжали поступать – вплоть до того момента, когда восемнадцатилетний Марк покинул дом тети Гарриет и отправился учиться в колледж, преисполненный решимости самостоятельно оплачивать учебу. С теткой Марк тоже больше не общался.
Теперь его отцу было за семьдесят, он уже вышел на пенсию и жил со своей третьей женой во Флориде. Через четыре года после того, как начал выходить «Мачо» и название журнала было у всех на слуху, какой-то репортер попытался взять интервью у Роя Бакнера.
– У меня нет сына, – ответил тот. – Я отрицаю, что Марк Бакнер имеет ко мне какое-либо отношение.
Глава 9
Казалось,
Марк только что заимел собственный самолет, интерьер которого был спроектирован им лично. Хитрож…е немедленно окрестили его «Летающим борделем». Марк старался всячески поддерживать эту репутацию, и поэтому на борту самолета всегда находились по меньшей мере три «сеньориты». Их услуги вовсе не обязательно носили сексуальный характер, но слухи о них Марк никогда не опровергал.
Летать приходилось много, поскольку Марк стал полноправным членом «высшего общества» и его без конца приглашали на светские мероприятия. Заполучить его к себе на прием считалось престижным, женщины почитали за счастье появиться на людях в его обществе. То, что это означало прослыть его любовницей, не только не останавливало, но, напротив, рассматривалось как своего рода знак отличия.
Однако больше всего Марк гордился той ролью, которую «Мачо» сыграл в сексуальной революции шестидесятых годов. Викторианские оковы пали – правда, пока от них освободилось лишь молодое поколение, но движение встречало все большую поддержку и со стороны людей зрелых, тридцати– и сорокалетних. Естественно, что до всеобщего одобрения новых взглядов на сексуальные отношения было еще далеко, и поэтому Марка Бакнера и «Мачо» много и часто критиковали.
Марк был доволен той откровенностью, с какой проблемы секса обсуждались теперь в книгах и журналах. Суды тоже стали более терпимыми, поскольку Верховный суд постепенно склонялся в пользу большей свободы слова. Правда, появилось множество грязных книжонок в бумажных обложках, однако Марк понимал, что в любой революции бывают свои эксцессы. Он был твердо убежден, что, даже если все цензурные ограничения будут сняты, читателям скоро надоест откровенная порнография и спрос на подобную продукцию быстро пойдет на убыль.
Пару раз у них с Алексом были небольшие споры, в которых победил Алекс. Марк предлагал, чтобы «Мачо» придерживался еще более смелого подхода к сексу, Алекс же возражал, считая, что раз тираж журнала продолжает расти, то нечего и раскачивать лодку. Придет время, когда понадобится смелость, но это время еще не настало.
У Марка зрели новые планы, но их еще только предстояло обсудить с Алексом, которого, правда, по-настоящему интересовал только журнал. Тем не менее Марк по-прежнему любил обкатывать на нем новые идеи. Дом «Мачо» функционировал нормально, ни одно помещение не пустовало. У самого Марка было два офиса – в пентхаусе и на сорок девятом этаже, занимаемом администрацией журнала. В каждом из офисов была своя секретарша. В пентхаусе Марк занимался делами «Мачо энтерпрайзиз», а на сорок девятом этаже – делами «Мачо». Вполне естественно, что в пентхаусе он проводил гораздо больше времени, причем секретарша там не менялась уже восемь лет. Тридцатипятилетняя Нэн Лоринг прекрасно справлялась со своими обязанностями, обладала приятной внешностью и была замужем. Марк ни разу даже пальцем к ней не притронулся. Он твердо придерживался своего правила не вступать в сексуальные отношения с сотрудниками «Мачо». «Сеньориты» с разворота в эту категорию не попадали – строго говоря, сотрудницами журнала они не были, каждая из них появлялась в редакции журнала единственный раз. А вот секретаршу верхнего офиса Марк высоко ценил и работу ее хорошо оплачивал.