Только герцогу это под силу
Шрифт:
— Мы и сейчас вежливы, — он тщательно подбирал слова. — Если вы хотите, я мог бы даже помочь вам с вашей благотворительной группой. Так как она политиканствует…
— Мы не политиканствуем, — сказала она решительно. — У нас серьёзные намерения. Так или иначе, мы хотим убедить Парламент преобразовать тюрьмы.
Так или иначе? Насколько же политической была ее группа?
— Это — правое дело.
— Если бы вы только знали, какие ужасы испытывают те женщины, — пальцы Луизы впились ему в руку и голос звучал обеспокоено. — Пора уже что-то с этим сделать. И мы не прекратим наше благое дело,
О, так вот что взволновало короля. Однако попытка выдать её замуж — это уже крайность.
— Возможно, джентльмены считают, что молодая, не состоящая в браке женщина не должна связываться с тюремной реформой.
— Только потому, что моё незамужнее положение не позволяет им публично меня очернить.
Саймон с удивлением на неё посмотрел.
— Что вы имеете в виду?
— Они не могут пожаловаться на то, что я пренебрегаю мужем и детьми, как они это сделали с миссис Фрай. Моя независимость, которая позволяет всецело посвятить себя делу, создает им препятствия для осуждения. Тем более, что глубине души они знают: моё дело — праведное.
— Я понимаю.
Итак, король хотел выдать её замуж, чтобы разрушить ее жаннодарковские призывы. Это значит, что любой человек, который согласится на сделку с Его Величеством, вероятно, получит существенное политическое преимущество.
Бог мой, о чём он думал? Он был бы безумцем, обдумывая женитьбу на Луизе. Пускай она своими действиям создаст трудности для короля с Парламентом. Георг заслужил это за все те разрушения, которые он обычно вызывал своими личными грешками и вендеттами. Пока король активно не выступал против его возвращения в политику, Саймон все еще мог достичь своих целей. Потребовалось бы больше времени, но…
Точно. Вероятно намного больше. По прошествии семи лет, одна половина Палаты общин была новой, а другая — помнила Саймона только как человека, который совершил длинную прогулку в Индию по пути наверх. Без поддержки короля, ему бы пришлось изрядно побороться за должность премьер-министра, за проведение каких-либо изменений в политике — и на это понадобилось бы гораздо больше усилий. Значит, он должен был отнестись со всей серьезностью к сделке, предложенной королем.
Разве ему не нужна жена, так или иначе? Он мельком взглянул на Луизу, которая шла подле него с необыкновенным достоинством. Пребывание в качестве фрейлины у покойной принцессы Шарлотты придало ей лоска, научило её быть менее импульсивной. Она мастерски справилась в случае с Раджи. И её интерес к реформе был поразителен, учитывая, как долго она не имела дела с политикой.
Или позволила бы её мужу управлять её деятельностью. Да, если бы Саймон женился на ней, то мог бы направлять её активность на занятия, более подходящие жене премьер-министра. Он мог бы даже обратить неограниченный энтузиазм Луизы в свою пользу.
«Она тебе нужна только в постели». Это был коварный голос его дедушки, злобный и презрительный.
В Саймоне всё напряглось. Хорошо, может быть и так, он действительно хотел Луизу. Сильное желание обладать ею отзывалось у него в паху и пульсировало в венах. Кто же в здравом уме не желал бы обладать этой
«Ты слишком зависим от своих страстей». Он чуть не выругался. Дедушка ошибался; он докажет это.
Но до того, как он решит снова сблизиться с Луизой, герцогу надо выяснить насколько серьезно её намерение никогда не выходить замуж.
Он повёл девушку к безлюдной тропе, сменив тему разговора, чтобы её отвлечь:
— Я прихожу к выводу, что лорд Трасбат из того рода джентльменов, что чинят препятствия.
— На самом деле, нет. Мы думаем, он мог бы содействовать нашим целям. Если бы мы смогли его убедить, что мы не пытаемся «свергнуть» правительство или совершать другой подобный вздор…
— …тогда он мог бы позволить своей жене присоединиться к вам. И использовать его влияние на благо ваших целей.
— Да, мы на это надеемся.
— Ясно, — сказал Саймон, уводя её подальше от основной компании и молясь о том, чтобы она этого не заметила.
Но Луиза была слишком увлечена, размышляя о поразительном интересе герцога к её группе, чтобы заметить, где они прогуливались. Возможно, люди меняются.
И возможно, она была дурой, что так думала. Саймон никогда ничего не делал просто так; она только не могла пока вычислить его намерения.
— Вы действительно подразумевали то, что сказали о вашем решении взять меня к ней на приём?
— Конечно.
Она внимательно на него посмотрела.
— Но почему? Не надо только нести чепуху о том, что это ваша плата за мою помощь с Раджи.
Он пожал плечами.
— Поддержка лорда Трасбата важна как для моих, так и для ваших целей. Я полагаю, что нет причины, из-за которой мы не можем объединить наши усилия.
— За исключением того, что я вам не доверяю.
В ту минуту, как слова слетели с её губ, девушка прокляла свой резвый язычок. Это не было чем-то беспечным, безразличным, что стоило произносить.
Саймон, должно быть, тоже понял это, поскольку остановился под широко раскинувшимся дубом и заглянул ей в глаза.
— Я думал, что вы оставили прошлое позади, как сказали.
Она пыталась успокоиться.
— Это не значит, что я забыла уроки, которые из него вынесла.
Китайская лампа, свисающая с низкой ветки дуба, источала свет, который играл в его золотистых волосах и сиял в его блестящих глазах. Внезапно она осознала, что, хотя они все еще могли слышать звуки праздника, они были по существу одни, отрезанные от остальных полосой берез.
Герцог подступил ближе.
— Я тоже не забыл прошлое. Но очевидно мои воспоминания существенно отличаются от ваших.
Внезапный дикий голод в его глазах заговорил с темной неистовостью, которую она подавляла в себе все эти долгие годы. У нее перехватило дыхание.
— О чем это вы?
— Я помню долгие вальсы и более долгие беседы. Я помню время, когда вы действительно мне доверяли.
— Прежде, чем я обнаружила, насколько притворными были ваши ухаживания, хотите сказать.