Только герцогу это под силу
Шрифт:
— Твой кузен.
— По дяде Тобиасу. Знаешь, тот, что умер в Индии.
— Но я считала, он умер холостым.
— Видимо, нет, — вздохнул Саймон. — Едва ли можно сомневаться, что Колин его сын. Дядя Тобиас расписался в свидетельстве о рождении как отец Колина. Я уже сверил его подпись по письмам, поэтому я знаю, что многое верно.
— А мать? Кто она?
— Индианка. Она умерла, когда Колин был совсем юным. Его воспитала сестра его матери, которая говорит, что мать Колина была законной женой моего дяди.
— Жена! Но это означало бы…
— Что Колин является наследником дедушкиного титула
Луиза задумалась, чтобы разобраться в этом.
— Нет никакой записи о браке?
— К несчастью, нет. Даже если его мать, предположительно, вышла замуж за его отца в церкви, это место было снесено паводком вскоре после смерти дяди Тобиаса.
— Удобно, — отметила Луиза.
— Да. Но церковь и правда была разрушена. Это неоспоримый факт.
— Ну, а свидетельство о браке?
— С этим всё сложнее. Тётка Колина утверждает, что когда дядя Тобиас понял, что умирает, то написал моему деду о своем браке. И в доказательство приложил свидетельство. Это был последний раз, когда видели свидетельство. Вскоре после этого, мой дядя умер, оставив жену и сына в отчаянном финансовом положении.
Саймон дотронулся до письма, что лежало перед ним.
— Может, ты не знаешь, но в то время офицерским вдовам-индианкам было отказано в выплате вдовьей доли. И, по словам тётки Колина, когда дед Монтит предложил значительную сумму вдове с условием, что она никогда не будет судиться за наследство сына, та согласилась.
Саймону стало тошно от мысли, что его дед таким образом использовал в своих интересах бедную женщину, хотя это его не удивляло. Дед Монтит не был бы рад иметь внука-полуиндуса. Он весьма тщательно создавал свой образ для публики, чтобы позволить так «запятнать» породу.
— В те времена, — продолжал Саймон, — Колин был сыном второго сына, и его наследование, в любом случае, не имело огромного значения.
Луиза положила руку Саймону на плечо.
— Но раз другой твой дядя умер, не оставив потомков…
— Колин стал наследником. И не только титула Монтита, но и состояния Монтита. Которое значительно возросло, с тех пор как я вступил в его владение.
Рука Луизы напряглась.
— Что, вероятно, дало кое-кому огромный стимул лгать о своем наследии.
Саймон рассмеялся.
— Колину? Вряд ли. Я долго уламывал его, чтобы заставить стать моим адъютантом после визита его тети, рассказавшей его историю. Он собирался продолжить службу в армии пешва [39] , но могу заверить — он унаследовал острый ум моего деда. В бытность пехотинцем его таланты были растрачены впустую. Однако у него никогда не было интереса быть графом. Когда я попытался убедить его возвратиться со мной, он отказался, сказав, чтобы я оставил все как есть.
39
Пешва — главный министр в маратхском государстве (Индия) при Шиваджи и его преемниках (17 в.); со времени пешвы Баладжи Висванатха (18 в.), ставшего фактически правителем, должность П. стала наследственной, его преемники правили Махараштрой и считались суверенами союза маратхских княжеств вплоть до окончательного захвата
— Тогда зачем ты этим занимаешься?
— Колин — человек без страны. Другие индусы не принимают его, и англичане тоже. Это несправедливо. Он с матерью заслужил лучшего отношения со стороны моего деда, поэтому мой долг привести его дела в порядок. Долг не только перед ним, но… — Саймон замолчал, размышляя, должен ли открывать так много, но когда Луиза ободряюще сжала его плечо, он продолжил. — И перед его женой.
— О, я забыла, что у него была жена. Прежняя хозяйка Раджи, да?
— Да. Она тоже была наполовину индианкой. Когда она лежала при смерти, я поклялся позаботиться, чтобы Колин получил то, что принадлежит ему по праву. При условии, что я мог бы подтвердить его претензии.
— Но почему надо было непременно давать такую клятву? Лишь потому, что он был твоим адъютантом и возможно твоим кузеном?
— Разве этого недостаточно? — увильнул Саймон. Как он мог сказать ей правду? Она уже думала о нём как о хитреце и лгуне, но, во всяком случае, кажется, считала его сведущим государственным деятелем. Если бы она знала всё…
— Полагаю, ты что-то недоговариваешь, — Луиза отдернула руку. — Я знаю, что индийские женщины очень красивы…
Проклятье, до него не дошло, как это должно быть звучало.
— Я говорил тебе, дорогая, что соблюдал целибат в Индии. У меня никогда ничего не было с женой Колина, если ты так думаешь.
— Тогда зачем было обещать? — прошептала она. — Можешь рассказать мне, дорогой, в самом деле, можешь, даже если ты просто в тайне заботился о ней или…
— Не было ничего похожего.
Теперь Саймон должен был рассказать ей, только бы не дать Луизе составить неправильное мнение. Кроме того, слишком долго этот секрет был словно нарыв на его сердце. Уж кто и мог помочь его вскрыть, так это его решительная, практичная жена. При условии, что вместо этого не отнесётся к нему с отвращением.
— Но ты права; я дал клятву не только из-за Колина, — Саймон нервно выдохнул. — Это из-за того, что я натворил. Видишь ли, я был причиной её смерти.
Глава 21
Дорогой кузен,
Уверена, вы признаете, что нежный взгляд иногда — ничто иное, как нужды и желания тела. Временами, нежный взгляд — даже важнее, чем отстаивание своего мнения ценой супруга.
Ваша романтично настроенная кузина,
Луиза не знала, что подумать или сказать на его ошеломляющее признание.
— Это имеет отношение к той битве, в которой ты сражался с капитаном Куином?
Саймон взглянул на неё затуманенными глазами.
— Как ты узнала?
— Сегодня ты откровенно не желал обсуждать это, — Луиза примостилась на краю стола, и Раджи устроился у неё на коленях. — Жена Колина погибла в этом сражении, да?
— На самом деле, она умерла перед самым его началом, от рук маратхов. Они были наёмниками пешва.